Абьюзер как избавиться от этого помощь

ЖизньЭмоциональное насилие: Как противостоять абьюзеру, если уйти нельзя

Что делать, если по ту сторону — друг или босс

текст: Анастасия Пивоварова

нередко мы обсуждаем абьюз в связке с домашним насилием, от которого по статистике чаще страдают женщины. Тем не менее между этими явлениями нельзя ставить знак равенства. Эмоциональное насилие может исходить от знакомых, начальников или коллег. Не всегда получается порвать все связи и сбежать из таких отношений — иногда жизнь заставляет сталкиваться с токсичным человеком постоянно. Разбираемся, как при этом максимально себя обезопасить и спасти психику.

Что такое абьюз
и чем он опасен

Абьюз — это насилие в широком смысле, а абьюзер — человек, который совершает это насилие, и неважно, как именно: физически, психологически или финансово. Абьюз зачастую длится годами, и всё это время жертве приходится жить по правилам, которые выдумал насильник. Абьюз опасен не только тем, что от него можно пострадать физически. Любая форма давления сказывается на психике, и не все могут выйти из отношений без потерь. Эмоциональное насилие опасно тем, что его трудно доказать, ведь от него не остаётся видимых следов на теле.

Последствия могут быть серьёзными. Самые очевидные из них — снижение самооценки, потеря чувства собственного достоинства, появление уверенности в собственной никчёмности. Со временем многие жертвы эмоционального насилия погружаются в депрессию, не могут избавиться от патологической тревожности. Существует даже теория, что подчинение абьюзеру вызывает стрессовое расстройство, подобное посттравматическому.

Как распознать абьюзера среди друзей и коллег

Схема действий абьюзера примерно одинаковая независимо от того, в каких отношениях он с жертвой. Сперва человек входит в доверие, располагает к себе, и только после начинает критиковать и унижать жертву, потому что та «не дотягивает» до идеала — и причина, конечно, ищется в самой жертве, а не в том, что идеалов не существует. Родители могут ругать за единственную четвёрку, друг — обижаться на «недостаточно тёплые отношения», начальник — попрекать мелкими ошибками в работе. Между любыми людьми могут возникать ссоры, обиды или моменты критики — и под такое обычное недопонимание и маскируется насилие. Разница в том, как часто это случается и какой вывод делают стороны в конфликте: если всегда виноватым назначается один и тот же человек, то это повод задуматься.

Абьюзер загоняет жертву в изоляцию, создаёт вокруг неё защитный пузырь — например, прямо или косвенно запрещает общаться с друзьями или коллегами, постоянно ревнует к окружению. В итоге жертве становится не с чем сравнивать токсичные отношения и некому пожаловаться. Абьюзер же доказывает, что все трудности — это выдумки, а жертва сама виновата, если цепляется к мелочам. Такое явление называется газлайтингом — это полное отрицание проблем и чувств жертвы, вплоть до убеждения в психическом расстройстве. Жертва настолько срастается с чувством вины, что поведение абьюзера кажется нормальным и естественным, а наказания и оскорбления — справедливыми. Поэтому люди, страдающие от токсичных отношений, порой замечают их слишком поздно, когда они уже сказались на психике.

Основной симптом абьюза — паника там, где должна быть взаимная поддержка. Преследователи помешаны на контроле, который они подают под видом заботы

Иногда сложно понять, что именно не так. Поступки насильника кажутся логичными и правильными, только почему-то главными эмоциями в отношениях становятся страх и тревога, боязнь сделать что-нибудь не так. Это и есть основной симптом абьюза — паника там, где должна быть взаимная поддержка. Преследователи помешаны на контроле, который они подают под видом заботы. Такой «друг» может, например, постоянно указывать на недостатки вашего партнёра или стыдить за внешность, оправдывая жестокость тем, что «пытается сделать вас лучше». Эмоциональный насильник делает вид, будто помогает, но это всего лишь способ добиться подчинения: абьюзер доказывает, что жертва не умеет принимать решений и делать выбор, поэтому постоянно нуждается в толковом совете (и угадайте, кто готов его дать).

Один из основных признаков абьюзера — игнорирование личных границ, как будто это что-то незначительное. Например, начальница просит выйти поработать в воскресенье, хотя ситуация совершенно не авральная, и если отказаться, начинается череда вопросов: почему именно не получится, какие планы мешают. В итоге абьюзер убеждает жертву, что все эти личные планы совершенно не важны, то ли дело работа; возникает чувство вины за недостаточное трудолюбие — и вот вы снова в офисе в воскресенье. У босса-абьюзера есть служебное положение, которое развязывает руки. Преданность делу считается положительным качеством, и любую манипуляцию из-за этого легко оправдать любовью к работе, а издевательство над подчинёнными — прикрыть заботой о благополучии компании. Но только, столкнувшись с абьюзером, бесполезно пытаться превратиться в идеального сотрудника, друга или ребёнка. Абьюзеру не нужен совершенный человек рядом, у него иная цель — заставить жертву страдать.

Как справиться
с токсичным другом

Самостоятельно уйти от абьюзера трудно, и неважно, кем он приходится, партнёром или другом. Но именно уход от таких отношений — лучший способ спасти себя. Для этого не обязательно полностью разрывать дружбу, иногда достаточно сократить общение. Лучше держать абьюзера на расстоянии и не рассказывать ему слишком личные истории. Если преследователь пытается манипулировать, надо ставить рамки: уметь говорить «нет» на просьбы, которые больше похожи на приказ, оберегать личное пространство и открыто говорить о том, что не устраивает в поведении друга. Иногда жертва находится под таким сильным влиянием, что не может сопротивляться. В этом случае лучше обращаться за помощью и прекращать общение с абьюзером, по крайней мере до тех пор, пока не появится способность противостоять эмоциональному насилию. Такое умение вырастает не за один день, и нередко бывшей жертве нужна помощь.

Жертва всегда в какой-то степени зависит от абьюзера, иногда даже финансово, поэтому расставание после эмоционального насилия кажется немыслимым: человек с уничтоженной самооценкой и верой в доброго друга не представляет, как будет жить дальше. Для защиты жертв домашнего насилия существуют центры и психологические службы, хотя пока их явно недостаточно. Отдельных служб для людей, пострадавших от других видов абьюза, нет. Но обращение к специалисту, психологу или психотерапевту, помогает разобраться в сложившейся ситуации и вовремя разорвать токсичные отношения. Можно обратиться за помощью к близким людям и попросить, чтобы они приняли сторону пострадавшего во время очередного конфликта с абьюзером, поддержали жертву и помогли сломать шаблон подчинения насильнику. Если же при виде насильника жертва теряет волю, то другие люди смогут стать посредниками общения.

Как справиться
с токсичным начальником

Для борьбы с начальником есть важное средство — документы. Если босс оскорбляет, требует невозможного и злоупотребляет своим положением, надо записать дату происшествия и зафиксировать, что случилось, — это может быть даже аудиозапись. Тогда у вас будут доказательства неправомерного поведения. Правда, это не работает, если абьюзер не срывается на крик или оскорбления, а издевается так, что формально придраться ни к чему нельзя — и при этом вы по каким-либо причинам не можете уволиться.

Как было показано в исследованиях, попытки спрятаться от начальства или противостоять ему только зацикливали процесс жестокого обращения. Это логично: если человек уже негативно настроен по отношению к вам, то сопротивление приведёт его в бешенство. Но противостоять насилию позитивом тоже не выход. В тех же исследованиях обнаружилось, что токсичные начальники не относились лучше к сотрудникам, которые сильнее старались и больше работали. Все усилия подчинённых воспринимались как должные, не заслуживающие внимания. Вопрос о том, что делать, если босс — абьюзер, остаётся открытым, ведь сопротивляться бесполезно, а стать лучше в его глазах невозможно.

Эффективный, но самый трудный способ противостояния — это игнорирование. Имеет смысл тормозить манипуляцию на старте, не пускать абьюзера в личную жизнь

Вариант «уйти и искать другую работу» подходит не всем, да и не стоит портить себе жизнь и карьеру из-за чьих-то проблем с эмпатией и здравым смыслом. Эффективный, но самый трудный способ противостояния — это игнорирование. Имеет смысл тормозить манипуляцию на старте, не пускать абьюзера в личную жизнь, сказать, что на воскресенье другие планы, и не распространяться о подробностях. Это не изменит привычек эмоционального насильника, но поможет вам не становиться жертвой. Сотрудники, которые смогли эмоционально дистанцироваться от босса-абьюзера, чувствовали, что они могут управлять ситуацией и держать негативные эффекты под контролем.

Важно постоянно напоминать себе, что работа — не вся жизнь, разделять себя и служебные обязанности. Это сложный процесс, который не всегда удаётся людям, особенно склонным к самоанализу или перфекционизму: им хочется разобраться, что же в них не так. Но пристальное изучение собственных недостатков под микроскопом не изменит ситуацию, а лишь заставит сомневаться в своих силах и подточит самооценку. Что касается самой работы, то надо продолжать делать её так, как привыкли: стремиться к лучшему, но чтобы вырасти в профессиональном плане, а не ради того, чтобы удовлетворить босса. Отказывайтесь от переработок, думайте в первую очередь о своём здоровье (в том числе психическом), а потом уже о должностных обязанностях. Это мягкий вариант итальянской забастовки: работник делает ровно сколько положено, и ничего больше.

Что нужно знать, чтобы
не попасть под влияние абьюзера

Печально, но у нас почти нет средств, которые могли бы изменить дисбаланс «жертва — абьюзер», потому что невозможно переделать насильника. Всё, что мы можем сделать, — свести к минимуму воздействие токсичных отношений. Здоровый эгоизм — лучший способ защиты. Его тяжело вырастить в себе, особенно если где-то внутри сидит желание всем понравиться, стать мифическим «хорошим человеком» и заслужить одобрение окружающих. Именно это стремление толкает нас на попытки угодить абьюзеру, которому невозможно понравиться.

Тем не менее игнорирование насильника — лучший способ. Когда манипуляции на чувстве вины и низкой самооценке не будут давать эффекта и отдачи, абьюзеру станут неинтересны издевательства. Чтобы не попадать в зависимость от токсичных отношений, нужна самостоятельность. Задача абьюзера — утвердить свою власть над жертвой и привязать к себе, поэтому издевательства редко бывают направлены на людей с заметной самодостаточностью. К сожалению, рецептов, которые гарантированно развивают самостоятельность и смелость, не существует. Но мы можем запомнить, как распознать абьюзера, чтобы хотя бы вовремя прекратить общение.

Источник

«Абьюзер всегда слабее жертвы, морально и психологически». Как пережить домашнее насилие

Психолог Марина Баталина — о том, как помочь себе или близким, которые терпят издевательства внутри семьи.

• В январе в Екатеринбурге осудили на четыре года мужчину, который, как установило следствие, довел до самоубийства жену. «В соответствии с заключением комиссии экспертов, в результате жестокого обращения у женщины возникло состояние психической напряженности, которое способствовало восприятию ситуации как окончательно безвыходной», — говорится в решении суда.
• В марте в Самарской области возбудили уголовное дело против участкового, который все 16 лет брака пьяным бил жену, и в итоге она совершила самоубийство. По материалам дела, это произошло из-за «нарастания негативного отношения со стороны мужа, скандалов, подозрений в изменах, оскорблений и угроз, физической агрессии». Супруга не обращалась в полицию: стыдилась, а еще боялась, что муж потеряет работу и они не смогут выплачивать ипотеку.
• В октябре в Ревде стало известно о 31-летнем мужчине, который систематически издевался над 45-летней сожительницей: бил, обвинял в изменах. Ему грозит колония — женщина сама обратилась в полицию с просьбой о защите.

Психологи называют это явление абьюзом. Абьюз — термин, произошедший от английского abuse, «ненормальное использование», «злоупотребление» «жестокое обращение». Такая модель поведения характерна для близких отношений. Любовных, семейных, детско-родительских. Агрессор и жертва всегда связаны и зависят друг от друга. Но абьюз — это не нормально. Недаром к домашнему насилию приковано внимание и общественников, и власти. Как пережить его, как выйти из этой ситуации без тяжелых травм и почему многие жертвы думают, что заслужили такое обращение — с такими вопросами мы обратились к психоаналитику Марине Баталиной.

Мы предлагаем вам высказаться и рассказать свои истории: пишите на адрес permyakova@revda-info.ru (конфиденциальность мы сохраним).

О собеседнике. Марина Баталина, психоаналитически ориентированный психолог (стаж: свыше шести лет), член Союза профессиональных психоаналитиков. Образование: факультет психологии УрГПУ, специализация: социально-психологическая реабилитация. Прием: ул. Карла Либкнехта, 66, 2 этаж, тел. 8(909)704-20-97.

— Как понять, что происходящее со мной — это абьюз?

Как правило, абьюз имеет цикличную структуру. Первый этап — нарастание напряжения. В этот период агрессор еще может справляться с внутренним уровнем напряжения, возникающим от неспособности психики адекватно справляться даже с самыми простыми задачами повседневной жизни. Бесконечно этот процесс продолжаться не может, и наступает второй этап: насилие над жертвой. Энергия агрессора разрушает жертву: и психически, и физически.

На третьем этапе, выплеснув всю яростную и агрессивную энергию, абьюзер способен вновь восстановить контроль над собой и своими действиями. И так как жертва жизненно необходима агрессору, он всячески старается восстановить и поддержать связь и усилить зависимость жертвы от себя. На четвертом этапе, который часто называют очередным медовым месяцем, агрессор предстает любящим, заботливым и внимательным партнером. Он четко знает, что именно хочет слышать и получать его жертва, и дает это ей. Таким образом еще сильнее насаживая жертву на крючок.

Абьюз бывает психологическим: это оскорбления, шантаж, угрозы, запугивание, убеждение жертвы в ее неполноценности.

Рисунок Ирины Рубцовой.

…В моей жизни тоже было насилие, мамы — ко мне. Воспитывала она меня ОЧЕНЬ строго. Била ремнем за все. На три минуты позже пришла домой — получай! Причем гулять мне можно было после всевозможных кружков и дел от силы час… Друзей домой приглашать было запрещено. За отметки тоже била, даже за четверки.

Мама всегда говорила, что любит меня и таким образом воспитывает, чтобы я выросла достойным человеком и добилась всего того в жизни, чего она не смогла. Видимо, поэтому я ходила везде: в художку, в музыкалку и т.д., кроме танцев, на которые я всегда мечтала ходить, — по ее словам, я бы не справилась и ее бы опозорила.

В подростковом возрасте я думала о суициде, но побоялась, что если у меня не получится довести дело до конца, она меня точно прибьет. Знаете, как стыдно, когда тебе 15 лет, а тебя до сих пор бьет мама, когда тебе нельзя гулять дольше 20.00, когда нельзя надеть юбку даже до колена, потому что выглядишь как проститутка, как говорила она.

И что в итоге: сбежала из дома, когда мне исполнилось 18 лет, вспоминаю с содроганием то время, когда ходила из-под палки в музыкалку и художку, ничем этим не занимаюсь. Сейчас мне за 30, есть дочь, никогда не поднимала на нее руку.

Моего папы давно нет в живых, но есть прекрасный муж, характером похожий на папочку (не зря говорят, что девочки выбирают себе в мужья тех, кто похож на их отцов). И когда я становлюсь похожа на свою мать (это проявляется в крике), он сглаживает углы, успокаивает. За что ему огромное спасибо.

— Как понять, что мне нужна помощь?

Самому часто сложно самостоятельно заметить, что в отношениях что-то не то. Бьет — значит любит. И если у человека с детства была лишь подобная картина мира и лишь такая ущербная модель семьи, то гарантия, что свою семью он создаст именно по этому сценарию, почти стопроцентная. Часто абьюз имеет нарастающий характер. То есть начинаться может все с пары оскорблений, а развиться в систематические жесточайшие побои. Разумеется, когда речь уже заходит о физическом воздействии, это самый последний и самый опасный сигнал для вас, как для жертвы. Важная характерная черта абьюза — это его систематическое проявление агрессором и четкая структура протекания всего цикла.

— Почему один насилует другого?

— Абьюзер всегда слабее жертвы, морально и психологически. Он, как кишечный паразит, способен выжить, только когда рядом сильный носитель. Когда речь заходит о домашнем насилии, почти 100% гарантия того, что в анамнезе агрессора было тотальное состояние жертвы в детском возрасте. Агрессор мечтает поскорее вырасти и вырваться из адского окружения и своего бессилия, избавиться от боли, которую причиняли ему его значимые взрослые. Будь то мама, папа, бабушки или дедушки. Но бесследно такой опыт не проходит. Повзрослевшая бывшая жертва бессознательно становится на место своего мучителя. Это едва ли не единственный знакомый ей способ справляться с внутренним напряжением, скапливающимся в повседневном круговороте проблем.

Рисунок Ирины Рубцовой.

…У нас большая разница в возрасте, он старше. Когда ухаживал: было очень красиво, и цветы, и поездки в интересные места, и красивые слова, даже стихи мне писал. Уже потом я узнала, что для абьюзера это — норма, гиперзаботливость и нежность во всем.

Физическое насилие началось за полгода до того, как мы окончательно разошлись. Мы прожили вместе больше десяти лет. Все это время он словно копил ко мне ненависть: мог выругать за мокрое полотенце, оставленное на крючке в ванной, а не развешенное на сушилке, отчитать за разбитую кружку.

Я — в жизни веселая, уверенная, общительная — сидела на работе допоздна, заставляла себя идти домой, потому что там меня ждали унижения и слова, что я «безрукая, тупая, безмозглая», — и дальше только матом, и так постоянно.

Хотя к тому моменту у меня прошло все: и любовь, и привязанность, и желание, все сгорело, осталась только ненависть. И жуткое отвращение, даже не верилось, что я могла когда-то с ним спать, что сказала «Да» в загсе и родила ему детей.

Помню, как пришла домой с работы, а он пьяный спал на диване. Пошла купать дочь, которая чем-то была недовольна и стала кричать. Он вскочил и кинулся ко мне, ругаясь самыми грязными словами, стал вырывать телефон, крича, что сейчас разобьет его об стену. Я успела набрать маму, она слышала, как я ору, закрывая шею руками, потому что боялась, что он меня задушит. Дочь выскочила из ванной, голая, в пене, накрыла меня собой, кричала: «Не трогай маму!». Только тогда он отстал.

Я терпела это полгода. Дважды вызывала полицию. Сотрудники-мужчины откровенно улыбались, когда я, плача, рассказывала о происходящем: в словах и взглядах читалось, мол, «сама довела». Приехавшая на вызов патрульная-девушка только разводила руками и глядела сочувственно на синяки на моих руках: «Он прописан, мы ничего не можем сделать».

Когда убьют — приходите.

Тогда я поняла, что мне никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не поможет. Только я сама.

Мне хватило духу просто выставить его из нашей общей квартиры, он ушел к бывшей жене. Я не знаю, что он делает, чем занимается, мы не общаемся совсем. Он исправно платит алименты, которые я запросила в суде, и это все, что мне нужно о нем знать.

Сейчас у меня есть мужчина (новые отношения получилось начать только спустя год — все это время был страх, что история повторится), он совсем другой, не позволяет себе грубых слов. И все равно иногда я ловлю себя на мысли: а вдруг я опять что-то сделаю не так и он, такой добрый и милый сейчас, размахнется и ударит меня? Я очень этого боюсь.

— Можно ли смириться и жить в такой ситуации?

— Зачастую жертва сама бессознательно требует к себе подобного отношения. Не имея внутренней самоценности, не понимая себя, не зная своих истинных желаний, хватаясь за первый попавшийся вариант. Ведь абьюзеры в начале отношений склонны все свои патологические замашки тщательно скрывать, очаровывая жертву полностью. Чем сильнее психологическая конституция жертвы, тем дольше она сможет терпеть и перерабатывать своей психикой и телом напряжение абьюзера. Случаи бывают разные, от длительной тихой жизни в состоянии никчемности до невозможности больше переносить это насилие и, как следствие, внезапным бунтом в плоть до убийства абьюзера в состоянии аффекта.

— Можно ли переделать человека, причиняющего мне боль?

— Это самая частая ошибка жертвы: в период примирения считать, что абьюзер изменился. Что он осознал весь ужас своего поведения и больше никогда не будет так с вами поступать. Но помните: любую патологию поведения или невротический симптом самостоятельно без посторонней профессиональной помощи почти нереально исправить. Ведь вы же не станете оперировать себе больной орган в домашних условиях, на кухне с подругами/друзьями под алкогольной анестезией? Психика — очень тонкая организация, имеющая свои законы функционирования, разобраться в которых зачастую не под силу человеку, далекому от психологии, внутренней гармонии и желания самопознания. Но — жертва уже задумалась о неуместности такого отношения к себе, начала работать над собой, вышла из созависимых отношений, а абьюзер сохранил способность к более глубоким эмоциональным связям, он, потеряв значимую жертву безвозвратно, начинает медленно двигаться в сторону развития тоже. Как бы вслед. Но это крайне редкие случаи.

Рисунок Ирины Рубцовой.

…Когда он начал меня бить, я сейчас не вспомню, хотя пытаюсь. Начиналось все, как у многих: начали встречаться, мечтали жить вместе, создать семью. Везде ходили вдвоем, держались за руки. Мне всегда нравилось, что он держит меня за руку. Тогда это казалось проявлением любви, много позже я поняла — это было желание все контролировать.

От этого тотального контроля и начались проблемы. Он хотел знать все: кто и что мне пишет, с кем и о чем я говорю по телефону, в чем я пойду на работу. Даже одежду подбирал сам. Задерживаться на работе было нельзя, а не взять трубку — сродни тяжкому преступлению.

Сначала он не позволял себе бить меня по лицу. Выкручивал руки. Душил. Пинал ногами. Но лицо не трогал. Потом перешел и эту грань. Разбитые и постоянно опухшие губы приходилось закрашивать яркой помадой, через нее не видно их синюшность. А после одной из ссор под глазом растекся внушительных размеров синяк. Спрятать его не удалось ни одной тоналкой. На работе что-то вдохновенно врала. Мне верили. Я не создавала впечатление жертвы домашнего насилия. Идти за помощью к родным или в полицию было стыдно.

Все ссоры всегда проходили за закрытыми дверями. На людях он старался держать себя в руках. Понимал, что могут заступиться, и тогда получит он. Но ни разу за меня не заступились. Однажды, когда он бил меня в машине, мне удалось вырваться и выскочить на дорогу. Я бежала вся в слезах. Он бежал за мной. Ни одна машина не остановилась. Никто даже не попытался помочь. Хотя был день.

Он мог взорваться в любую секунду, потому что я ответила не так, как он хотел. Или ему показалось, что я слишком мило улыбнулась знакомому. Или долго смотрела на незнакомца.

Выламывал мне руки прямо посреди оживленной площади. А сколько было разбито телефонов — не сосчитать. Не были помехой даже дети, которые не раз становились свидетелями скандалов. И я все прощала. Сначала, потому что любила его безумно, думала, что это в последний раз, ведь он так плакал, так раскаивался. Потом — от страха, что останусь одна с детьми. Да и просто боялась его. Страшно было сказать, чтобы он уходил. А вдруг убьет или сделает инвалидом?

Несколько месяцев, как мы развелись. Спасибо маме. Приехала неожиданно в гости, а там я с замазанными синяками под обоими глазами. Поняла все сразу. Собрали вещи, уехали к ней. Он до сих пор просится обратно. Уверяет, что изменился, что больше никогда меня не тронет. И самое страшное, я понимаю, что готова вернуться. Но пока держусь. Пока всплывают в памяти все те картины, когда ты в собственной квартире лежишь на полу, кругом осколки разбитой посуды, больно впиваются тебе в тело, а твой самый любимый и родной человек пинает тебя ногами.

— Кому нужна помощь — мне, человеку, причиняющему мне страдания, нам обоим?

— В первую очередь помощь нужна тому, кто в ней нуждается. То, что этот механизм патологический и требует работы над собой, это безусловно. Но насильно мил не будешь. Абьюзеру так удобно и привычно жить, это понятный для него механизм. Перенятый из привычной модели семьи и картины мира. Именно для стабильного использования без перебоев знакомого патологического приема он старается как можно сильнее привязать к себе жертву. В том числе внушая ей ее никчемность, невменяемость. Поэтому чаще за помощью обращаются близкие жертвы, а не сама жертва. И если все же ее удается вырваться из этого адского замкнутого круга, проходит длительный процесс с проживанием посттравматического состояния и депрессий.

— Может ли насилие значить, что я плохой и заслужил?

— Именно эту позицию удобно прививать жертве. Таким человеком легче управлять, использовать, безнаказанно злоупотреблять. Но если вспомнить первичный этап отношений, начало абсолютно противоположное. Пытаясь посадить жертву на крючок, абьюзер намеренно раздувает ее личностные ценности до небывалых размеров. Постепенно давая все больше, казалось бы, безусловной любви, принятия и внимания. Все мы родом из детства и на пути взросления неизбежно получали психологические детские травмы, связанные с недостаточным контактом с материнским объектом или же полным его отсутствием. Они неизбежны, но каждый получил свой собственный опыт, что затем сформировало его психику и в последствии диктует линию его поведения, выбор партнеров, способ реагирования и способность справляться с внутренним напряжением.

— Может ли этот человек меня любить?

— В этой ситуации нужно говорить о любви агрессора к своей жертве как о любви паука к мухе в своей паутине. Он лишь справляет за ваш счет свою нужду в жизнедеятельности. Общепринятого понятия любви, в которое очень много вложено дополнительных смыслов и проявлений, таких, как уважение, партнерское отношение, прощение, не желание навредить, в созависимых отношениях, где доминирующий стиль отношений — это абьюз, нет совершенно. Любовь — это декорация, которая прикрывает уродливую сцену ущербного, паразитарного функционирования.

Рисунок Ирины Рубцовой.

…Шесть лет назад мы жили в другом городе. Было все не так плохо, пока у папы не обнаружили онкологию, а затем и у мамы. Она любила выпить, после этого застолья участились, с работы уволилась. Отец продолжал работать и поднимать семью.

У меня никогда не было своего мнения, если я пыталась в чем-то возразить (например, я хочу поступить в музакадемию, а не в медучилище), потом начинался ад, унижения, крики, рукоприкладство. Я сейчас на крик реагировать спокойно не могу, сразу начинаю реветь, и как избавиться от этого, не знаю.

Затем мы переехали в Ревду, по настоянию мамы. Она перестала работать, стала чаще пить. Пьяная кидалась на отца с молотком, унижала, проклинала, а так как с отцом у меня самые близкие отношения, мне было мучительно больно смотреть, как она это делает. Постепенно она делала его жизнь адской. Как-то в очередной раз она напилась и не пустила его домой. Выкинула все его вещи. С того момента отец жил на работе.

С отцом она мне запретила общаться, проверяла мой телефон, СМС-сообщения. Когда у нее заканчивались деньги, она заставляла меня звонить отцу и говорить: «Папа, дай денег, мне кушать нечего». Хотя это было не так. Она просто манипулировала им через меня. Если я ей говорила: «Я не буду этого делать», она начинала применять физическую силу, унижать, я ее и так с детства боялась.

Нашлись добрые люди, которые смогли меня приютить. Я прожила неделю, после чего мама наладила со мной контакт, обещала, что не будет пить… Но не тут-то было! Как только я вернулась домой, через два дня у меня пропал паспорт, на вопрос, где он, мне было сказано: «Не твое собачье дело, что хочу с ним, то и буду делать». А я была бесхребетная, и страх перед матерью был со мной всю жизнь, в один «прекрасный» день она разбудила меня и сказала: «Пошли». Мы приехали в МФЦ, и я подписала дарственную.

Через два дня после этого она снова напилась, причем пила она не просыхая сутки. Она начала ловить белку, шептаться сама с собой, что-то отвечать самой себе. Потом пришла ко мне в комнату и ударила меня, а затем стала душить. Когда она вышла покурить, я схватила вещи и сбежала. Она бежала следом, крича: «Стой, с**ка, я тебя все равно поймаю». Но домой я не вернулась.

Я, наверное, никогда этого не забуду. Сейчас мы с ней не общаемся, только иногда судимся.

— Если каждый мой партнер причиняет мне боль, что не так со мной?

— Тут явно прослеживается тенденция во внутренней потребности быть жертвой. Необходимо начать работать и разбираться со своими внутренними содержаниями. Кто или что заставляет вас чувствовать себя второсортным, мириться с неуважительным к себе отношением. В ходе психоаналитической работы могут всплыть вытесненные детские воспоминания, ситуации, которые наведут на четкое понимание всего болезненного механизма и позволят сформировать новую, здоровую модель поведения. Все, что нас окружает, — отражает наши внутренние содержания.

— Хочу уйти, но не могу решиться. Что делать?

— Это происходит потому, что жертва вложила и продолжает вкладывать свои моральные силы в абьюзера. Попросту работая его грушей для выпуска пара и возможности справиться с внутренним напряжением. Жертве бессознательно жаль потраченного, и она все ждет, когда же абьюзер будет отвечать той же монетой. Когда начнет эмоционально вкладываться в их отношения. Это происходит, но лишь на незначительное время в период восстановления. И это всего лишь часть ущербного механизма абьюза, а не осознанное желание быть рядом с другим, быть лучшим для своего близкого. Тут важно решить для себя, что же вам важнее: гармоничные партнерские отношения и благоприятные условия в остальных сферах жизни или же, например, квартира, заработанная ежедневным проживанием насилия и унижения. Хотите ли вы всегда жить в деструктивных отношениях, чтобы ваши дети видели только патологические отношения и, повзрослев, воспроизвели эту модель, но уже в собственной семье? Для каждого последней каплей будет что-то свое. Обозначение проблемы — это уже часть, начало ее решения.

Источник