Бернар вербер империя муравьев
Моим родителям А также друзьям, ученым, всем, кто принес свою соломинку для постройки этого здания.
За те несколько секунд, которые вам понадобятся, чтобы прочесть эти четыре строчки:
– На Земле родились 40 человек и 700 миллионов муравьев.
– На Земле умерли 30 человек и 500 миллионов муравьев.
Люди: млекопитающие, чей рост колеблется от 1 до 2 метров. Вес: от 30 до 100 килограммов. Беременность самок: 9 месяцев. Пища: всеядны. Примерная численность: более 5 миллиардов особей.
Муравьи: насекомые, чей рост колеблется от 0,01 до 3 сантиметров. Вес: от 1 до 150 миллиграммов. Кладка яиц: по желанию, в зависимости от запаса сперматозоидов. Пища: всеядны. Примерная численность: более миллиарда миллиардов особей.
Вы увидите, что это совсем не то, чего вы ждете.
Нотариус рассказал о том, что дом причислен к историческим памятникам, что в нем жили ученые эпохи Возрождения, вот только он не помнил, какие именно.
Они поднялись по лестнице, вышли в темный коридор, где нотариус сначала долго искал, а потом безрезультатно нажимал кнопку выключателя.
– Тьфу ты, – махнул он рукой. – Не работает.
Они углубились в темноту, шумно хлопая руками по стенам. Когда нотариус, наконец, нашел дверь, открыл ее и включил-таки свет, он увидел искаженное лицо клиента.
– Вам плохо, господин Уэллс?
– Что-то типа фобии. Ничего страшного.
– Именно. Но ничего, мне уже лучше.
Они осмотрели квартиру. Двести квадратных метров на первом этаже. Выходящие на улицу редкие, узкие отдушины располагались на уровне потолка. Несмотря на это, квартира Джонатану понравилась. Все стены были обиты одинаковым серым материалом, все вокруг покрывала пыль… Но Джонатан и не думал привередничать.
Его нынешняя квартира была меньше раз в пять и уже не по карману. В слесарной мастерской, где он работал, ему недавно сообщили, что в его услугах больше не нуждаются.
Наследство дяди Эдмона оказалось поистине манной небесной.
Через два дня Джонатан со своей женой Люси, сыном Николя и стриженым карликовым пуделем по кличке Уарзазат переехал в дом номер 3 по улице Сибаритов.
– А мне даже нравятся эти серые стены, – заявила Люси, откидывая назад свои густые рыжие волосы. – Можно будет украсить их, как нам заблагорассудится. Здесь все надо начинать с нуля. Это все равно что переделать тюрьму в гостиницу.
– А где моя комната? – спросил Николя.
– Гав-гав, – высказался пудель и стал покусывать икры Люси, не обращая внимания на то, что в руках у нее был сервиз, свадебный подарок.
Пса тут же загнали в туалет и заперли на ключ, потому что он умел допрыгивать до ручки и открывать дверь.
– А ты хорошо знал своего чудесного дядю? – поинтересовалась Люси.
– Дядю Эдмона? Честно говоря, я помню только то, как он подкидывал меня в воздух, когда я был совсем маленьким. Однажды я так испугался, что написал на него сверху.
– Ты уже тогда был трусом? – поддразнила мужа Люси.
Джонатан пропустил эту шпильку мимо ушей.
– Дядя на меня не рассердился. Он только сказал моей матери: «Вот и хорошо, уже понятно, что летчиком ему не быть…» Потом мама говорила мне, что он внимательно следил за моими успехами, хотя мы больше и не встречались.
– А чем он занимался?
– Он был ученым. Биологом, кажется.
Джонатан задумался. Он действительно совсем не знал своего благодетеля.
В шести километрах от дома Джонатана:
50 этажей над землей.
50 этажей под землей.
Самый большой Город в округе.
Примерная численность жителей: 18 миллионов.
Ежегодно производимая продукция:
– 50 литров молочка тли.
– 10 литров молочка кошенили.
– 4 килограмма пластинчатых грибов.
– Удаленный гравий: 1 тонна.
– Длина используемых коридоров: 120 километров.
– Площадь на поверхности земли: 2 квадратных метра.
Луч солнца проникает в муравейник. Шевелится одна лапка. Первое движение после зимней спячки, начавшейся три месяца назад. Другая лапка, увенчанная двумя постепенно раздвигающимися когтями, медленно вытягивается вперед. Третья лапка расслабленно подергивается. Затем торакс[1]. Затем все тело. Затем еще двенадцать тел. Их бьет озноб, который помогает их прозрачной крови продвигаться по сети артерий. Вязкая кровь сначала становится просто густой, потом превращается в жидкость. Постепенно сердечный насос приходит в движение. Он качает жизненный сок, разгоняя его по всем конечностям. Биомеханика разогревается. Сверхсложные сочленения поворачиваются вокруг своей оси. Коленные чашечки с предохранительными щитками вращаются, находя крайнюю точку изгиба.
Они поднимаются. Их тела снова дышат. Их движения беспорядочны. Напоминают танец в замедленной съемке. Они вздрагивают, отряхиваются. Передние лапки складываются у рта, как будто в молитве, но нет, они смачивают когти, чтобы почистить усики. Двенадцать проснувшихся растирают друг друга. Потом стараются разбудить соседей. Но у них едва хватает сил на то, чтобы двигаться самим. Они еще не могут никому дарить энергию. Они оставляют свои попытки и с трудом бредут среди неподвижных тел собратьев. Они движутся к большому Внешнему Миру. Их тела с холодной кровью должны вобрать в себя калории дневной звезды.
У них нет сил, но они идут вперед. Каждый шаг причиняет боль. Как им хочется снова лечь и мирно заснуть рядом с миллионами своих сограждан. Но нет. Они проснулись первыми. Теперь они должны разбудить весь Город. Они проходят сквозь наружный слой муравейника. Солнечный свет ослепляет их, но как живителен контакт с чистой энергией!
Солнце входит в наши полые панцири,
Оживляет помертвевшие мускулы
И объединяет разрозненные мысли.
Это древняя утренняя молитва рыжих муравьев сотого тысячелетия. Уже тогда им хотелось мысленно воспеть миг первого соприкосновения с теплом.
Оказавшись на свежем воздухе, они начинают тщательно умываться. Они выделяют белую слюну и натирают ей челюсти и лапки.
Они прихорашиваются. Это целый незыблемый церемониал. Сначала – глаза. Тысяча триста маленьких иллюминаторов, составляющих каждый сферический глаз, очищаются от пыли, смачиваются, высушиваются. Затем то же самое проделывается с усиками, с нижними конечностями, со средними конечностями, с верхними конечностями. В завершение они натирают свои красивые рыжие латы, пока те не начинают сверкать, как искры пламени.
Среди двенадцати проснувшихся муравьев – самец-производитель. Он чуть поменьше, чем большинство представителей белоканского населения. У него узкие мандибулы[2] и жизни ему отмерено всего несколько месяцев, но у него есть и преимущества, неведомые его собратьям.
Первая привилегия его касты – как имеющий пол он обладает пятью глазами: двумя большими шаровидными глазами, которые обеспечивают ему широкое поле зрения в 180 градусов, и еще тремя простыми глазками, расположенными треугольником на лбу. Эти дополнительные глаза на самом деле являются перехватчиками инфракрасного излучения, позволяющими ему обнаруживать любой источник тепла на расстоянии, даже в кромешной темноте.
Источник
Революция муравьев
Бернард Вербер Революция муравьев
(по крайней мере, я на это надеюсь всем сердцем).
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III
Первая партия: ЧЕРВИ
1. КОНЕЦ
Рука открыла книгу.
Глаза начинают движение слева направо, дойдя до конца строчки, опускаются вниз.
Глаза открываются шире.
Понемногу слова, воспринятые мозгом, порождают картину, огромную картину.
В глубине черепа зажигается гигантский внутренний панорамный экран. Это начало.
Первая картина представляет.
2. ПРОГУЛКА ПО ЛЕСУ
. безбрежную Вселенную, темно-синюю и ледяную.
Присмотримся внимательнее к картине, особенно к той ее части, что усыпана мириадами разноцветных галактик.
На окраине одной из галактик переливается разными красками старое Солнце.
Придвинемся еще ближе.
Вокруг Солнца вращается маленькая теплая планета, укрытая перламутровыми облаками.
Под облаками – сиреневые океаны, окаймленные континентами цвета охры.
На континентах – цепи гор, равнины, пена бирюзовых лесов.
Под листвой деревьев – тысячи пород живых существ. Две из них продвинулись в своем развитии особенно далеко.
Кто-то брел по весеннему лесу.
Это молодое человеческое существо женского пола. У нее длинные волосы, гладкие и черные. Она в черной куртке и длинной юбке того же цвета. Радужная оболочка ее глаз покрыта сложным, почти рельефным рисунком.
Этим ранним мартовским утром она шла быстрым шагом. Ее грудь вздымалась от порывистых движений.
Несколько капелек пота выступили на лбу и над верхней губой. Когда они соскользнули к уголкам рта, она разом слизнула их.
Эту девушку со светло-серыми глазами звали Жюли, ей было девятнадцать лет. Она шагала по лесу в обществе своего отца Гастона и собаки Ахилла. Вдруг она резко остановилась. Перед ней высился, словно палец, огромный холм из песчаника, нависая над оврагом.
Она поднялась на верхушку холма.
Она как будто разглядела рядом с исхоженными тропинками еще одну, ведущую во впадину.
Она сложила руки рупором:
– Эй, папа! Кажется, я нашла новую дорогу! Иди за мной!
3. ВЗАИМОСВЯЗЬ
Он бежит вперед. Спускается вниз по склону. Он петляет, чтобы не задевать тополиные почки, торчащие вокруг него пурпурными веретенами.
Шорох крыльев. Бабочки расправляют свои расцвеченные паруса и перемешивают воздух, догоняя друг друга.
Неожиданно его внимание привлекает красивый листок. Такие чудесные листья могут заставить вас забыть обо всем, что вы собирались предпринять. Он останавливается и подходит.
Восхитительный листок. Его достаточно нарезать квадратиками, немного размять, а потом покрыть слюной, чтобы он забродил и образовал маленький белый шарик, полный пленительного ароматного мицелия. Режущей кромкой мандибул старый рыжий муравей перерезает стебель у основания и водружает листок над своей головой, как широкий парус.
Но насекомое ничего не знает о законах навигации под парусом. Поднятый вверх листок наполняется ветром. Маленькие сухие мышцы напрягаются, чтобы сдержать листок, но старый муравей слишком легок. Его швыряет из стороны в сторону. Всеми конечностями вцепляется он в черенок, но ветер оказывается сильнее. Он отрывает муравья от земли и уносит в небо.
Муравей едва успевает отпустить добычу, чтобы не взлететь слишком высоко.
Листок мягко спускается, танцуя в порывах ветра.
Старый муравей наблюдает его полет и утешает себя: есть и другие листья, поменьше.
Листок все еще рисует завитки в воздухе. Он неторопливо и торжественно снижается.
Красивый тополиный листок замечает слизняк. Прекрасный полдник!
А слизняка видит ящерица, она уже собирается его проглотить, но тут тоже замечает листок. Надо подождать, пока слизняк поест, и тогда ей больше достанется. Она издалека наблюдает за трапезой слизняка.
Ящерицу замечает ласка и думает подкрепиться ею, но понимает, что ящерица, кажется, ждет, пока слизняк съест листок, и, со своей стороны, тоже решает повременить. В тени листвы трое, связанные в одну экосистему, следят друг за другом.
Неожиданно слизняк видит еще одного слизняка. А вдруг пришелец захочет украсть его сокровище? Нетеряя времени, слизняк набрасывается на аппетитный листок и пожирает его до последней прожилочки.
Как только трапеза закончена, ящерица обрушивается на слизняка и заглатывает его, словно макаронину. Пришло время ласки, в свою очередь, броситься в атаку и поймать ящерицу. Она мчится, перелетая через корни, но вдруг наталкивается на что-то мягкое.
4. НОВАЯ ДОРОГА
Девушка со светло-серыми глазами не видела ласку. Выскочив из засады, животное ударилось о ее ноги.
От неожиданности девушка вздрогнула, нога ее заскользила по краю холма из песчаника. Она потеряла равновесие и увидела обрыв под собой. Не упасть. Только бы не упасть.
Девушка взмахивает руками, хватая воздух, пытаясь удержаться. Еще совсем немного. Время замедляет ход.
Упадет? Не упадет?
На мгновение ей показалось, что опасность миновала, но тут легкий ветерок превращает ее длинные черные волосы в растрепанный парус.
Все сошлось на том, чтобы она упала с холма. Ветер подтолкнул ее. Нога заскользила опять. Почва поползла. Светло-серые глаза распахнулись. Зрачки расширились. Ресницы затрепетали.
Девушка покачнулась и полетела в овраг. Длинные черные волосы закрыли ее лицо, как будто защищая его.
Она хваталась за редкие растения на склоне, но те проскальзывали между пальцами, оставляя ей только цветы и обманутые надежды. Она съезжала по гравию вниз.
Она попыталась подняться, но обрыв был слишком крут. Она обожглась о крапиву, оцарапалась о куст ежевики, кубарем скатилась на дно, покрытое папоротником, думая, что здесь наконец завершится ее падение. Но, увы, за широкими листьями прятался другой склон, еще более крутой. Она ободрала руки о камни. Новые заросли папоротника оказались такими же предательскими. Пролетев сквозь них, она покатилась дальше. Она миновала семь уступов, расцарапалась о дикую малину, подняла в воздух звездным облаком охапку одуванчиков.
Она скользила и скользила вниз.
Резкая боль пронзила ей пятку: она зацепилась ногой о большой острый камень.
Лужа вязкой желтой грязи стала в конце концов ее последним пристанищем.
Она села, поднялась, обтерлась стеблями травы. Вокруг все желтое. Её одежда, лицо, волосы покрыты липкой землей. Она даже во рту, и вкус у нее горький.
Девушка со светло-серыми глазами потрогала пострадавшую пятку. Она еще не пришла в себя от изумления, как вдруг почувствовала что-то холодное и липкое у себя на запястье. Она содрогнулась. Змея. Змеи! Она свалилась в змеиное гнездо, змеи карабкались на нее.
Она завопила от ужаса.
Пускай у змей нет слуха, но их чрезвычайно чувствительные язычки позволяют им воспринимать колебания воздуха. Этот крик прозвучал для них как выстрел. Испугавшись, в свою очередь, они поползли в разные стороны. Обеспокоенные матери-змеи закрыли своих змеенышей, изогнувшись трепещущими буквами S.
Девушка провела рукой по лицу, убрала прядь волос, упавшую на глаза, выплюнула еще один комок горькой земли и хотела было подняться по склону наверх. Он оказался слишком крутой, да и пятку ее дергало от боли. Она решила позвать кого-нибудь.
– На помощь! Папа, на помощь! Я тут, в самом низу. Иди сюда, помоги! На помощь!
Она кричала долго. Напрасно. Она была одна, раненая, на дне пропасти, ее отец не появлялся. Может быть, он тоже заблудился? Если это так, то кто же отыщет ее здесь, в бездне, в лесу, в папоротниковой чаще?
Девушка со светло-серыми глазами глубоко вздохнула, пытаясь успокоить биение сердца. Как вырваться из головоломки?
Она вытерла грязь со все еще запачканного лба и осмотрелась. Справа по краю оврага сквозь высокую траву она заметила что-то темное и заковыляла туда. Чертополох и цикорий скрывали вход в своего рода туннель, вырытый прямо в земле. Какое же животное соорудило эту огромную нору, подумала она. Слишком велика для зайца, лисы или барсука. Медведей в лесу не было. Логово волка?
Во всяком случае, небольшое отверстие оказалось достаточно просторным, чтобы пропустить человека среднего роста. Туннель не внушал доверия, но она подумала, что проход куда-нибудь да выведет ее. И на четвереньках устремилась в илистый коридор.
Она двигалась на ощупь. Туннель становился все темнее и холоднее. Что-то колкое зашевелилось под ее ладонью. Пугливый ежик свернулся в клубок, прежде чем броситься наутек. Она продолжала путь в полной темноте, все время чувствуя какое-то движение вокруг.
Она ползла на локтях и коленях. Ребенком, она долго училась стоять, потом ходить. Большинство малышей начинает ходить в год, она же ждала до полутора. Вертикальное положение казалось ей слишком рискованным. На четырех лапах существовать безопаснее: лучше видно все, что валяется на полу, да и падать не так высоко. Она с радостью провела бы остаток своей жизни, ползая по полу, если бы мать и няни не заставили ее выпрямиться.
Источник