Диффузия идентичности как избавиться

Диффузия идентичности, или Не знаю, что хочу

Выбирать себе профессию/партнера/хобби, не зная, что хочешь, не зная своих личностных психологических особенностей, это то же самое, что собирать чемодан для года жизни в стране, о климате которой ты не имеешь никакого представления. И хз, что нужно брать — ботинки и пуховики или трусики/бусики.

И если с чемоданом более-менее все понятно… То как много людей, которые не понимают, что им надо, не могут определить свои цели, не могут определиться с работой? Именно среди таких людей много тех, кто страдает диффузией идентичности. Знаю, звучит, как страшный психиатрический диагноз, но ничего смертельного на самом деле тут нет.

Диффузия идентичности — это просто неопределенность, спутанность представлений человека о себе.

Термин был введен Эриксоном, и с тех пор активно изучается.

4 признака диффузии идентичности

1. Люди с диффузией идентичности испытывают наибольшие трудности при поиске партнера, построении семейных отношений и в самореализации.
2. Не могут определиться чего хотят по жизни, одно желание противоречит другому.
3. Им свойственны различные защитные механизмы — расщепление, примитивная идеализация, обесценивание, отрицание.
4. Они часто делят мир на плюс/минус, плохо/хорошо, белое/черное, приятно/неприятно.
5. Склонны следовать модным тенденциям.

По факту же такие люди вообще не понимают, что им нужно.

Как проявляется диффузия идентичности

• Представьте себе очень статичную, спокойную, уравновешенную девушку, которая имеет маленький психологический размер и выбирает себе в партнёры яркого динамичного альфа-самца, который постоянно в движении. Что из этого выйдет? Они или разведутся через год-два-три, или девушка всю жизнь будет чувствовать себя несчастной, потому что в ее маленький 200-миллилитровый стакан постоянно будет литься Ниагарский водопад.
• Или другой пример — женщина, которой трудно усидеть на одном месте, стремится к разнообразию, решает стать мастером маникюра, где, как ни крути, работа творческая, но однообразная и сидячая. Что в итоге? Через полгода эта женщина будет ОЧЕНЬ недовольна своей работой, потому что она изначально выбрала то, что ей не подходит.

Если в двух словах, то такова диффузия идентичности. Если в описании узнали себя, и если вы понимаете, что нужно что-то менять, welcome на мои курсы!

Источник

Диффузия идентичности и ее последствия

С феноменом невзросления связано понятие «диффузия идентичности», характеризующееся спутанностью и отсутствием полноценной рефлексии собственных идентификаций, ролевой сумятицей, фрагментарностью «Я» (Эриксон, 1996а, 1996б), отсутствием осознания необходимости себя в бытии (Мамардашвили, 1996): еще не нашедших себя взрослых сегодня не меньше, чем ищущих себя подростков.

Диффузия идентичности характеризуется нежеланием принимать во внимание и смешивать свою идентичность с идентичностью других, истерическим эгоцентризмом, неумением содержательно интегрироваться в продуктивные социальные практики, конформизмом, эмоциональным равнодушием, поверхностностью в межличностных отношениях, а также неспособностью оставаться один на один с самим собой из-за страха столкновения с собственной пустотой и отсутствием подлинности, экзистенциальными вакуумами и др.

Переходный период от юности к взрослости, задача которого – собрать многочисленные «Я-образы» человека в его самобытное целостное «Я», сегодня может длиться годы и десятилетия, и, что самое главное, все это время личность остается в неустойчивом состоянии. В этом состоянии человек не способен мысленно охватить свою жизнь целиком, ощущать себя одновременно свободным субъектом жизнетворчества и объектом собственных преобразований. При нечастых попытках вынужденной рефлексии (рефлексия требует остановки, времени для размышления, что нехарактерно для «синдрома невзросления», как мы говорили выше) такая личность видится себе оскольчато, односторонне и почти никогда со стороны своих сущностных характеристик, что, в свою очередь, ведет к нецельной и непоследовательной жизненной стратегии, разрозненности эпизодов планирования жизненного пути, фрагментарной и во многом случайной реализации жизненных намерений и т. д.

Отсутствие осознанных убеждений, слабое представление своих особенностей, минимальный уровень побуждений к свершениям, нечеткое осознание направленности своих интересов сохраняются и закрепляются, особенно если социум по каким-то причинам (например, страх перед неуправляемой и неконтролируемой активностью молодого поколения) находит их адекватными и не побуждает личность к преобразованиям. В развитии личности с «синдромом невзросления» наступает нечто вроде «личностной энтропии», «экзистенциального декаданса», итогом которых становится презрительное равнодушие, демонстративное «неучастие» ни в чем, чувство пустоты (тот самый франкловский «экзистенциальный вакуум»), переживание собственной «малости», отсутствие чувства «общего дела» и мотива долженствования, отторжения сущностной близости, единства с кемлибо или чем-либо.

Потакание инфантильности обнаруживается, в частности, в предлагаемых средствами массовой информации «примерах для подражания»: банды, гламур, свободная любовь, эпатажные зрелища, циркачество, клоунада, черный юмор, развлекательные шоу с бессмысленным смехом за кадром и пр. Этому сопутствует «анекдотизация», «макдональдизация» и «кафкаизация» повседневного обыденного существования людей (для примера достаточно посмотреть фильмы, снятые в последние годы в России – «Однажды в провинции», «Короткое замыкание», «Волчок», «Как я провел этим летом», «Сынок»).

Диффузия идентичности также отчетливо обнаруживается в активном нежелании смешивать собственную идентичность с другой в поисках единомышленников, соратников, партнеров, друзей, просто объектов любви и привязанности. Распространенная эгоцентрическая позиция «сам по себе», своеобразная «социальная глухота», объявляется психологически более выгодной, чем позиция «бытия вместе». Это не значит, что страдающий «синдромом невзросления» человек вообще не нуждается в других людях, но, нуждаясь, он занимает по отношению к ним потребительскую позицию, без принятия на себя каких бы то ни было обязательств, без взаимного обмена смыслами или чувствами. Другой человек рассматривается лишь как средство для удовлетворения потребностей при одновременном нежелании самому становиться таким же средством для кого бы то ни было.

Как следствие, на свет рождаются распространенные сегодня состояния привычной покинутости, заброшенности, неоцененности, вынужденной предоставленности самому себе, отчаяния одиночества, отсутствия переживания заботы и близости, близко этому понятие «одинокая толпа» (невозможность остаться одному с одновременной неспособностью интересоваться другими и заинтересовать их собой), испуганное избегание какой бы то ни было глубины межличностных отношений («чтобы мной не воспользовались»).

С подобными переживаниями психологам часто приходится сталкиваться в консультативной практике. Двойственные и поверхностные отношения «рядом, но не вместе» не способствуют становлению потребности быть интеллектуальной и эмоциональной поддержкой для других, вкладывать собственный опыт и знания в их жизнь, даже развитие собственных детей не становится поводом для личностного вклада. Такая «коммуникативная безучастность», «неосознаваемое невмешательство» являются характерным компонентом обсуждаемого варианта взросления.

«Вырожденность» внутреннего эмпатического содержания межличностных отношений становится особенно очевидной, если принять во внимание широкое распространение виртуального общения, не требующего реального «бытия вместе», дающего возможность демонстрировать не только себя-реального, но и себя-выдуманного (в этом смысле достаточно показательны романы Януша Вишневского «Одиночество в Сети», «На фейсбуке с сыном» или Войцеха Кучока «Как сон» и др.). В таких случаях собственное существование и поступки других воcпринимаются как спектакль, отмечал Жан Бодрийяр. Сущность этого искусственно построенного квази-Я часто невозможно распознать другому человеку (да тот и сам готов принять такую образную анонимность в качестве «правила игры»), но, главное, это затрудняет и фальсифицирует собственную идентификацию, мешает самопониманию. Привычное выдавание себя за кого-то иного не способствует обретению столь необходимого взрослому человеку личностного комфорта, переживанию собственной целостности и подлинности.

Следствием этого становится «летаргия чувств», слабое ощущение самого себя и нарастание депрессивных тенденций – человек не может найти свое место в жизни и ощущает себя «живым» только тогда, когда реальность вокруг него сама приходит в движение, запущенная стимулом извне, а не изнутри личности. Виртуализация моделей любви, дружбы, стремление жить не «здесь-и-теперь», а где-нибудь «там-и-тогда» (это видно из предпочтений молодыми людьми литературы фэнтези, пестрящей выдуманными мирами и вымышленными ситуациями, не требующими соотнесения с собственной жизнью и личностью, с потребностями и особенностями других людей) – один из отчетливых признаков «синдрома невзросления».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Источник

Кернберг. НЕДОСТАТОЧНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ ИДЕНТИЧНОСТИ: СИНДРОМ “ДИФФУЗНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ”

Кернберг. НЕДОСТАТОЧНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ ИДЕНТИЧНОСТИ: СИНДРОМ “ДИФФУЗНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ”

Клинически “диффузная идентичность” представлена плохой интеграцией между концепциями Я (self) и значимых других. Постоянное чувство пустоты, противоречия в восприятии самого себя, непоследовательность поведения, которую невозможно интегрировать эмоционально осмысленным образом, и бледное, плоское, скудное восприятие других – все это проявления диффузной идентичности. Ее диагностическим признаком является то, что пациент не способен донести свои значимые взаимодействия с другими до терапевта, и поэтому последний не может эмоционально сопереживать концепциям его самого и значимых других.

С теоретической точки зрения недостаточность интеграции Я и концепций значимых других объясняют следующие гипотезы (Kernberg, 1975).

В психической организации пограничной личности существует достаточная дифференциация Я-репрезентаций от объект-репрезентаций, чтобы установить границу Эго (то есть четкий барьер между Я и другим). Психотическая структурная организация, напротив, предполагает регрессивный отказ от границы между Я – и объект-репрезентациями или нечеткость этой границы.

В отличие от невротических структур, где все Я-образы (и “хорошие”, и “плохие”) интегрированы в цельное Я и все “хорошие” и “плохие” образы других могут быть интегрированы в цельные образы, в психической организации пограничной личности такая интеграция не осуществляется, так что все Я – и объект-репрезентации остаются нецельными, взаимно противоречащими когнитивно-аффективными репрезентациями.

Неспособность интегрировать “хорошие” и “плохие” аспекты реальности Я и других связана с мощной ранней агрессией, активизированной у таких пациентов. Диссоциация между “хороши ми” и “плохими” Я – и объект-репрезентациями защищает любовь и “хорошее” от разрушения берущей верх ненавистью и “плохим”.

“Диффузная идентичность” раскрывается во время структурного интервью, когда терапевт узнает о крайне противоречивом поведении пациента в прошлом или когда переходы от одного эмоционального состояния к другому сопровождаются такими противоречиями в поведении и самовосприятии пациента, что терапевту очень трудно представить себе пациента одним целостным человеком. При тяжелой невротической патологии характера противоречивое межличностное поведение отражает патологический, но цельный взгляд пациента на себя и значимых других, а при пограничной организации личности сам этот внутренний взгляд на себя и других лишен целостности.

Так, например, пациентка с преобладанием истерической, то есть невротической, структуры личности сообщила во время интервью, что у нее сексуальные проблемы, но не смогла рассказать об этих проблемах. Когда терапевт указал ей на непоследовательность такого поведения, она ответила, что терапевт-мужчина будет получать удовольствие от того, что униженная женщина рассказывает ему о своих сексуальных проблемах, что в мужчинах может возникнуть сексуальное возбуждение, когда они смотрят на женщину как на низшее существо в сфере сексуальности. Концепция мужчины и сексуальности, унижающей женское достоинство, и разговор об этом является частью интегрированной, хотя и патологической, концепции себя и других.

Другая пациентка с инфантильной структурой характера и с пограничной личностной организацией выражала свое отвращение к мужчинам, которые используют женщину как сексуальный объект, рассказывала, как она защищалась от домогательств своего предыдущего начальника и как ей приходится избегать социальных контактов с людьми из-за грубости похотливых мужчин. Но в то же время она рассказала, что какое-то время работала “крошкой” в мужском клубе, и была крайне изумлена, когда терапевт заговорил о противоречиях между ее взглядами и выбором работы.

Диффузия идентичности проявляется и в том случае, если пациент описывает значимых людей, а терапевт не может собрать эти образы в цельную и ясную картину. Описания значимых других бывают настолько противоречивы, что больше походят на карикатуры, чем на живых людей. Одна женщина, которая жила в “тройном союзе” с мужчиной и другой женщиной, не могла описать ни их характеры, ни сексуальные взаимоотношения между этими людьми, и особенно свои отношения с каждым из них. Другая пограничная пациентка с мазохистической структурой личности описывала свою мать то как теплую, заботливую, чуткую к нуждам дочери женщину, то как холодную, равнодушную, бесчувственную, эгоистичную и замкнутую в себе. Попытки прояснить эти противоречия сначала усилили тревогу пациентки, а потом она почувствовала, что терапевт нападает на нее, критикует за такой противоречивый образ собственной матери и за “плохие” чувства к ней. Интерпретация, согласно которой пациентка проецирует свое чувство вины на терапевта, снизила ее тревогу, но причинила пациентке боль, когда она осознала, насколько хаотично ее восприятие собственной матери. Разумеется, пациент может описывать какого-то по-настоящему хаотичного человека, так что надо уметь отличать хаотическое описание другого от реалистического изображения человека, который хронически ведет себя противоречиво. Но на практике это легче, чем может показаться.

Структурное интервью часто дает нам возможность исследовать то, как пациент воспринимает терапевта и насколько пациенту трудно чувствовать эмпатию к стремлению терапевта собрать в единый образ восприятие пациентом терапевта. Короче говоря, структурное интервью представляет собой ситуацию исследования, в которой можно изучать и тестировать степень интеграции Я и восприятия объектов.

Четкая идентичность Эго является признаком невротической структуры личности с сохраненной способностью к тестированию реальности. Ненормальная, патологически-интегрированная идентичность встречается в некоторых случаях создания хронической бредовой системы как у пациентов с маниакально-депрессивным психозом, так и у шизофреников. Со структурной точки зрения, оба эти качества – интеграция и конгруэнтность с реальностью – позволяют различать психические организации личности невротика и психотика.

С этим неразрывно связана еще одна структурная тема: качество объектных отношений, то есть стабильность и глубина взаимоотношений со значимыми другими, что проявляется в душевном тепле, преданности, заботе и уважении. Другими качественными аспектами являются эмпатия, понимание и способность сохранять взаимоотношения в периоды конфликтов или фрустраций. Качество объектных отношений во многом определяется целостностью идентичности, включающей в себя не только степень интеграции, но и относительное постоянство Я-образа и образов других людей во времени. Обычно мы воспринимаем себя как нечто постоянное во времени, в разных обстоятельствах и с различными людьми и ощущаем конфликт, когда наш Я-образ становится противоречивым. То же самое можно сказать о нашем отношении к другим. Но при пограничной личностной организации это постоянство образа во времени утеряно, у таких пациентов страдает реальное восприятие другого человека. Продолжительные взаимоотношения пограничного пациента с другими обычно сопровождаются растущими искажениями восприятия. Такому человеку трудно чувствовать эмпатию, его взаимоотношения с другими хаотичны или бледны, а близкие отношения испорчены характерным для этих пациентов сгущением генитальных и прегенитальных конфликтов.

Качество объектных отношений данного пациента может проявляться в его взаимоотношениях с терапевтом на интервью. Несмотря на непродолжительность, эти диагностические взаимоотношения часто позволяют отличить невротика, который постепенно устанавливает нормальные личные отношения с терапевтом, от пограничного пациента, который всегда устанавливает отношения хаотичные, пустые, искаженные, если они вообще не блокируются. В том случае, когда мы встречаемся с психотической организацией личности, когда тестирование реальности утеряно, можно ожидать еще более серьезное нарушение взаимоотношений терапевта и пациента. Именно комбинация таких нарушений во взаимодействии с людьми, при которых сохраняется тестирование реальности, особенно характерна для пограничной личностной организации. Частое переключение внимания с актуального взаимодействия пациента и терапевта, проводящего интервью, на сложности пациента во взаимоотношениях со значимыми другими дает добавочный материал для оценки качества его объектных отношений.

Источник