Если бы муравей путешественник

Муравей-путешественник

Днем на озере Иссык-Куль был шторм; волны шумели, пенились и далеко забегали на низкий песчаный берег, покрытый редкими гранитными валунами. А когда все затихло и озеро успокоилось, далеко от кромки берега остался влажный вал из песка, мелких камешков, водорослей и мертвых ракушек. С другого берега в гладкое изумрудно-зеленое озеро глядятся снежные вершины Теневого хребта. Кое-где по глади ветер еще взметывает темно-синюю полоску ряби да маленькие волны все еще плещутся и наметают другой, только маленький, валик из чистого, перемытого песка с золотыми блестками слюды.

По кромке берега скачет ворона. Она прилетела проведать, что послало озеро. На большом валике, среди водорослей и мертвых ракушек нашла дохлую рыбку, полакомилась ею. И дальше пошла, посматривая черными глазами на озеро, на небо, на мокрый песок. Пролетела чайка и отразилась белой точкой в черных глазах вороны.

Сбоку маленького валика из перемытого песка бежит рыжий с черным брюшком муравей. Он очень торопится — не останавливается, не меняет направления, и путь его прямой, определенный, будто заранее известный. Каждую, минуту муравей проползает два метра. Пять, десять. двадцать минут бега — десять. двадцать. сорок метров пути. И все дальше, дальше.

Вот уже пройдено более ста метров, а вблизи еще нет никаких следов муравейника, и песчаный берег с гранитными валунами все еще тянется без травинок, без кустиков. Откуда здесь взяться муравью?

Муравей, видимо, не простой, а какой-то путешественник и куда-то очень далеко забрел. Ведь муравьи никогда не отходят на большие расстояния от своего муравейника. Каждый муравейник имеет свою территорию. Она обычно не столь велика, и даже самые отважные муравьи-разведчики не отходят от своего жилища дальше сотни метров. Это расстояние для маленького насекомого, плохо видящего среди густого леса травы, камней, всяких ям и бугров, — уже далекий путь, на котором можно легко заблудиться. Обычно на небольшие расстояния от муравейника проделываются хорошие дороги: здесь путь легок, да и движение немалое. А дальше идут едва заметные тропинки и просто бездорожье, по которому пробираются по запаху, по чувству направления, по маленьким последовательным ориентирам.

По песку бежит муравей.

Может быть, наш муравей заблудился и бредет сам не зная куда? Но тогда его путь не был бы таким точным, размеренным, деловитым. Что же служит нашему муравью ориентиром: синее озеро, шорох волн, кромка влажного песка или большое красное солнце, садящееся за угрюмые темные скалы?

Прочертим глубокую ложбинку прямо к самому берегу. Муравей останавливается, делает несколько нерешительных шагов в разные стороны. Его членистые усики, покрытые золотистыми волосками, вздрагивают и беспрестанно шевелятся. Крупная красноватая голова с черными, как смоль, глазами слегка поворачивается в мою сторону, и мне кажется, что муравей смотрит на меня темными точечками глаз; он, должно быть, в недоумении, видя перед собой какую-то неясную шевелящуюся гору (четко муравьи видят всего лишь на расстоянии нескольких сантиметров).

Но вот недоумение исчезло, муравей перебирается прямо через ложбинку — и вновь размеренный бег по два метра в минуту. Теперь новая канавка его не останавливает и нисколько не смущает: это препятствие уже знакомо и не стоит внимания.

Уберем совсем кромку из чистого песка и сделаем берег пологим. Здесь ничем не сдерживаемые волны далеко закатываются на берег и вода скрывает путешественника. Куда он делся? Утонул, утащенный волною?

Нет, муравей этот знает причуды своего озера; моментально уцепился всеми ногами за камешек, выждал отлива и тогда кинулся прямо от берега в сторону, на сухое. Здесь он переполз через большой вал и долго бежал вдали, но строго вдоль берега. Затем снова вернулся к кромке песка. Тут, видимо, вернее путь.

А что, если на кромку насыпать сухого песку? Это нисколько не сбивает с пути. Может, подложить голову дохлой рыбки — остаток трапезы черноглазой вороны? У рыбьей головы муравей остановился, долго нюхал воздух золотистыми усиками и снова помчался дальше. Нет, он не питается дохлятиной, и она ему не нужна. Не расстелить ли на пути развернутую газету? И газета оказывается муравью нипочем.

Уж не солнце ли служит ориентиром? Это нетрудно проверить. Шляпой на муравья бросается тень, а со стороны карманным зеркальцем посылается солнечный зайчик. Но новое солнце, отраженное карманным зеркальцем, также нисколько не смущает путешественника. Видимо, муравей в пути использует сразу многие признаки: тут и запах воды, и кромка влажного песка, и, может быть, фон неба, озера и берега и, наверно, кроме всего, и чувство направления.

Прошел еще час. Красное солнце скрылось за темными скалами. Теперь уже пройдено более четверти километра, и низкий песчаный берег с гранитными валунами остался позади. Мы оба приближаемся к глинистому овражку, размытому дождевыми потоками, с редкими кустиками полыни. Перебравшись через него, муравей резко сворачивает в сторону и скрывается в норке, окруженной небольшим земляным валиком. Это муравейник, в нем уже все спят, и наш путешественник пришел с явным запозданием.

Утром в овражке шумит маленький мутный ручей и выносит красную глину на песчаный берег озера. На этой глине ворона уже успела наследить своими лапами.

Ручей бежит из ближайшего ущельями я догадываюсь: днем жаркое солнце высушивает его, и он добегает до озера только прохладной ночью.

Около овражка, среди редких кустиков полыни-эстрагона, у норки, где мы вчера расстались с муравьем-путешественником, большое оживление, и множество таких же рыжих муравьев с черным брюшком и золотистыми усиками шныряет во все стороны. А когда днем ручеек исчезает, высушенный солнцем, я вижу, как вдоль берега, в ту сторону, откуда полз муравей-путешественник, один за другим бегут в дальний путь другие рыжие муравьи.

Теперь, чтобы проследить их дорогу, мне незачем идти за каким-нибудь бегуном по два метра в секунду: я легко обгоняю их одного за другим и добираюсь до больших плоских камней, полого, спускающихся в синее озеро. Здесь конец пути, здесь добыча еды, и еды не совсем обычной: муравьи жадно обгладывают влажные лишайники, покрывающие плоские камни. Каждый муравей, изрядно наполнив свое брюшко найденной пищей, донесет се до муравейника и потом, отрыгивая маленькими капельками добытое, накормит своих товарищей. Так уж заведено у муравьев: многие только и занимаются в муравейниках тем, что добывают пищу и приносят ее для других, занятых иными делами.

Но от плоских камней до муравейника более трехсот метров — рейс необычно далекий для муравьев. Что ж поделать! На песчаном берегу, среди реденьких кустиков полыни, не особенно много поживы, и не от хорошей жизни так далеко приходится за нею путешествовать.

Читайте также

Предисловие Альфред Уоллес как ученый и путешественник

Предисловие Альфред Уоллес как ученый и путешественник Альфред Рассел УоллесАльфред Рассел Уоллес (Alfred R?ssel Wallace) родился 8 января 1823 года в небольшом городке Аск (Usk), в английском графстве Монмутшир, в семье мелкого стряпчего. Обремененный многочисленной семьей, отец не

А. А. 3ахаров. Муравей, семья, колония.

А. А. 3ахаров. Муравей, семья, колония.

А.А. ЗАХАРОВ МУРАВЕЙ, СЕМЬЯ, КОЛОНИЯ

А.А. ЗАХАРОВ МУРАВЕЙ, СЕМЬЯ, КОЛОНИЯ АКАДЕМИЯ НАУК СССР Серия «Человек и окружающая среда»А.А.Захаров. Муравей, семья, колония.ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» Москва 1978 Ответственный редактор доктор биологических наук К. В. АРНОЛЬДИ В книге рассказывается о жизни муравьев.

1. МУРАВЕЙ И МУРАВЕЙНИК

1. МУРАВЕЙ И МУРАВЕЙНИК Говоря о муравьях, мы почти всегда подразумеваем муравейник. И это не удивительно. Одиночных муравьев в природе нет. Возникновение муравьев неразрывно связано с возникновением семьи (сообщества, общины) этих насекомых. Семья* [Звездочкой

Обманутый муравей

Обманутый муравей В настоящее время муравьи на планете при всем их многообразии представлены одним семейством. Часть видов является общественными насекомыми, часть — может быть отнесена к социальным паразитам других видов муравьев. Однако в меловой период — 70. 135 млн.

Фараонов муравей

Фараонов муравей Дом был замечательный, если бы не муравьи. Они там кишели повсюду и в первое же утро нашей жизни в новом доме оказались и на нас самих, и на нашей пище, и везде… Они сновали под нашей одеждой, путались в волосах, ползали по рукам, лезли в глаза. Сначала мы все

Муравей древоточец

Муравей древоточец Муравей древоточец — большой, черный, с красноватой грудью. Житель хвойных лесов и тайги. Гнезда делает в стволах и пнях деревьев, протачивая в древесине многочисленные камеры, за что и назван древоточцем. Научное название — кампонотус

Рыжий муравей

Рыжий муравей Довольно крупный, голова и грудь черные, в красно-рыжих подпалинах. Брюшко темное. Тело покрыто золотистыми волосками. Кроме того, на лбу расположена крошечная блестящая, как зеркало, площадка. Зовут его формика пратензис. Он широко распространен в Европе и

Красноголовый муравей

Красноголовый муравей Он похож на рыжего муравья формика пратензис, только голова у него буро-красная, блестящая, да чуть светлее брюшко. Научное название красноголового муравья формика трункорум. Он житель степей Европы и Азии, а в Семиречье живет только в горах, на

Кроваво-красный муравей

Кроваво-красный муравей Он похож на рыжего и красноголового муравьев, но немного меньше их, а кроваво-красным его назвали за яркую окраску груди. Отличить же его можно по маленькой выемке на голове между челюстями. Он широко распространен в Европе и Азии. Живет он в

Муравей — муравью враг

Муравей — муравью враг Тревога муравьевВ конце августа в окрестностях города Алма-Ата стояла необычно холодная погода, сегодня же тепло, солнце щедро греет землю и насекомые, будто наверстывая потерянные дни, торопятся, оживлены и деловиты. Вот по тропинке бегут

Муравей в профиль и в фас

Муравей в профиль и в фас Здесь речь идёт о муравьиной семье, о муравейнике, который представляет собой ансамбль взаимно друг друга дополняющих особей физически независимых, но физиологически связанных. Это сглаженное органическое единство, развивающееся по своим

Всероссийская операция «Муравей» и другие

Всероссийская операция «Муравей» и другие В декабре 1970 г. в газете «лесная промышленность» появилась статья И. Лемберика «Похвала муравью», статья-воззвание, статья-прокламация, статья-обращение к сотням тысяч читателей — трудящихся лесного фронта. Семена её мыслей

Муравей-древоточец

Муравей-древоточец В большом старом еловом пне, источенном личинками рогохвостов и усачей, кипит работа. В круглые окошечки-дырочки постоянно высовываются большие черные головы муравьев с комочком светло-желтых древесных опилок. Вот одна голова сверкнула на солнце

Где обедал муравей?

Где обедал муравей? Для ответа на этот непростой вопрос нам придется отправиться к ближайшему муравейнику, устроиться поудобнее и запастись терпением. Наше появление вряд ли обеспокоит жителей гнезда: муравьи близоруки и отчетливо видят лишь в пределах трех-четырех

Смелый муравей

Смелый муравей На крутом склоне глубокого ущелья, на повороте давно заброшенной дороги валяется улитка. Она недавно погибла, тело ее еще не успело высохнуть, но возле нее уже появился любитель падали — жук мертвоед, сильфида. Хорошая добыча досталась жуку! Он засунул

Источник

Если бы муравей путешественник

Всего в мире известно 15 тысяч видов муравьев. Это не столь уж много, если сравнить с числом видов других насекомых. Зато по количеству муравьи самые многочисленные на земле насекомые. Их больше, чем всех остальных животных, взятых вместе. Везде — в поле и в лесу, на равнине и в горах, от тундры до тропиков, — всюду живут муравьи, и очень мало таких мест, где бы не было этих вездесущих созданий.

Муравьи — общественные насекомые и живут группами, в которых объединяется от нескольких десятков до нескольких миллионов насекомых. Каждая группа муравьев в основном состоит из так называемых «рабочих» — бесплодных самок и одной или нескольких маток-самок, кладущих яйца. Муравьи-рабочие ухаживают за маткой, кормят ее, воспитывают личинок и куколок. Раз в год из куколок, кроме обычных муравьев-рабочих, выходят крылатые самцы и самки-матки, которые и покидают гнездо. После оплодотворения самцы погибают, а самки основывают свои собственные колонии.

У некоторых видов муравьи-рабочие бывают разными: мелкими и крупными. Последних называют «солдатами».

По способу питания различают муравьев хищных, растительноядных и всеядных. Кроме того, некоторые муравьи воспитывают тлей и питаются только их сладкими выделениями. Другие возделывают в своих гнездах специальные грибки. Среди муравьев очень много полезных, уничтожающих насекомых — вредителей леса и поля. Некоторые же муравьи вредят культурным растениям и пищевым запасам человека.

В гнездах муравьев находит приют множество других насекомых. Их известно около 5 тысяч видов. Одни из них воруют у муравьев запасы пищи, другие стали настоящими паразитами и уже не могут жить без своих хозяев — муравьев, третьи содержатся самими муравьями главным образом ради их вкусных выделений.

Образ жизни муравьев очень сложен и интересен, а поведение часто поражает нас своим совершенством. Тем не менее все действия муравьев обусловлены преимущественно врожденными навыками — инстинктами, и разум, в нашем человеческом понимании, им чужд, как и всем другим насекомым.

Муравьи долго живут: рабочие не менее двух–четырех лет, матки — до десяти–двадцати лет. Вот почему в жизни муравьев имеет еще значение жизненный опыт и подражание друг другу.

В этой книге я рассказываю о тех муравьях, которых наблюдал в горах Тянь-Шаня, преимущественно около восточной части озера Иссык-Куль, в местах, где провел свои последние дни жизни известный натуралист Н. М. Пржевальский.

Днем на озере Иссык-Куль был шторм; волны шумели, пенились и далеко забегали на низкий песчаный берег, покрытый редкими гранитными валунами. А когда все затихло и озеро успокоилось, далеко от кромки берега остался влажный вал из песка, мелких камешков, водорослей и мертвых ракушек. С другого берега в гладкое изумрудно-зеленое озеро глядятся снежные вершины Теневого хребта. Кое-где по глади ветер еще взметывает темно-синюю полоску ряби да маленькие волны все еще плещутся и наметают другой, только маленький, валик из чистого, перемытого песка с золотыми блестками слюды.

По кромке берега скачет ворона. Она прилетела проведать, что послало озеро. На большом валике, среди водорослей и мертвых ракушек нашла дохлую рыбку, полакомилась ею. И дальше пошла, посматривая черными глазами на озеро, на небо, на мокрый песок. Пролетела чайка и отразилась белой точкой в черных глазах вороны.

Сбоку маленького валика из перемытого песка бежит рыжий с черным брюшком муравей. Он очень торопится — не останавливается, не меняет направления, и путь его прямой, определенный, будто заранее известный. Каждую, минуту муравей проползает два метра. Пять, десять. двадцать минут бега — десять. двадцать. сорок метров пути. И все дальше, дальше.

Вот уже пройдено более ста метров, а вблизи еще нет никаких следов муравейника, и песчаный берег с гранитными валунами все еще тянется без травинок, без кустиков. Откуда здесь взяться муравью?

Муравей, видимо, не простой, а какой-то путешественник и куда-то очень далеко забрел. Ведь муравьи никогда не отходят на большие расстояния от своего муравейника. Каждый муравейник имеет свою территорию. Она обычно не столь велика, и даже самые отважные муравьи-разведчики не отходят от своего жилища дальше сотни метров. Это расстояние для маленького насекомого, плохо видящего среди густого леса травы, камней, всяких ям и бугров, — уже далекий путь, на котором можно легко заблудиться. Обычно на небольшие расстояния от муравейника проделываются хорошие дороги: здесь путь легок, да и движение немалое. А дальше идут едва заметные тропинки и просто бездорожье, по которому пробираются по запаху, по чувству направления, по маленьким последовательным ориентирам.

Может быть, наш муравей заблудился и бредет сам не зная куда? Но тогда его путь не был бы таким точным, размеренным, деловитым. Что же служит нашему муравью ориентиром: синее озеро, шорох волн, кромка влажного песка или большое красное солнце, садящееся за угрюмые темные скалы?

Прочертим глубокую ложбинку прямо к самому берегу. Муравей останавливается, делает несколько нерешительных шагов в разные стороны. Его членистые усики, покрытые золотистыми волосками, вздрагивают и беспрестанно шевелятся. Крупная красноватая голова с черными, как смоль, глазами слегка поворачивается в мою сторону, и мне кажется, что муравей смотрит на меня темными точечками глаз; он, должно быть, в недоумении, видя перед собой какую-то неясную шевелящуюся гору (четко муравьи видят всего лишь на расстоянии нескольких сантиметров).

Но вот недоумение исчезло, муравей перебирается прямо через ложбинку — и вновь размеренный бег по два метра в минуту. Теперь новая канавка его не останавливает и нисколько не смущает: это препятствие уже знакомо и не стоит внимания.

Уберем совсем кромку из чистого песка и сделаем берег пологим. Здесь ничем не сдерживаемые волны далеко закатываются на берег и вода скрывает путешественника. Куда он делся? Утонул, утащенный волною?

Нет, муравей этот знает причуды своего озера; моментально уцепился всеми ногами за камешек, выждал отлива и тогда кинулся прямо от берега в сторону, на сухое. Здесь он переполз через большой вал и долго бежал вдали, но строго вдоль берега. Затем снова вернулся к кромке песка. Тут, видимо, вернее путь.

А что, если на кромку насыпать сухого песку? Это нисколько не сбивает с пути. Может, подложить голову дохлой рыбки — остаток трапезы черноглазой вороны? У рыбьей головы муравей остановился, долго нюхал воздух золотистыми усиками и снова помчался дальше. Нет, он не питается дохлятиной, и она ему не нужна. Не расстелить ли на пути развернутую газету? И газета оказывается муравью нипочем.

Уж не солнце ли служит ориентиром? Это нетрудно проверить. Шляпой на муравья бросается тень, а со стороны карманным зеркальцем посылается солнечный зайчик. Но новое солнце, отраженное карманным зеркальцем, также нисколько не смущает путешественника. Видимо, муравей в пути использует сразу многие признаки: тут и запах воды, и кромка влажного песка, и, может быть, фон неба, озера и берега и, наверно, кроме всего, и чувство направления.

Прошел еще час. Красное солнце скрылось за темными скалами. Теперь уже пройдено более четверти километра, и низкий песчаный берег с гранитными валунами остался позади. Мы оба приближаемся к глинистому овражку, размытому дождевыми потоками, с редкими кустиками полыни. Перебравшись через него, муравей резко сворачивает в сторону и скрывается в норке, окруженной небольшим земляным валиком. Это муравейник, в нем уже все спят, и наш путешественник пришел с явным запозданием.

Источник