Как избавиться от преследования сталкера

Меня преследует сталкер. Что делать?

Кратко

Как отличить сталкинг от безобидных ухаживаний?

Часто навязчивость воспринимается преследуемым и его окружением как что-то приятное и даже завидное, но нельзя забывать, что сталкер может быть опасен. Есть несколько тревожных сигналов, на которые нужно обратить внимание:

— Если вы недавно познакомились с человеком, а он стал подозрительно часто встречаться вам. Например, вы всегда ходите в один и тот же магазин после работы, и якобы случайно там пересекаетесь, а когда стали ходить в другой, сталкер появляется и там.

— Человек вам звонит, хотя вы не давали свой номер телефона, и его нет в открытом доступе.

— Человек может неожиданно встретить вас после работы, оставить подарок под дверью или прийти в гости без приглашения.

Для начала нужно попросить человека остановиться, обозначить свои границы. Если он не реагирует на просьбы, это плохой знак.

Вы поняли, что за вами следят. Что дальше?

Сталкеру надо четко объяснить, что он не получит желаемого. «Нужно дать понять человеку, что он вам не нравится, что он вас беспокоит, и вы не намерены это терпеть. Если вы угрожаете вызвать полицию, то вызывайте ее, — инструктирует психолог Анна Мстиславская, — покажите, что вы настроены серьезно и ваши границы нарушать не позволите. Преследователь должен понимать, что вы не шутите. Если вы что-то сказали и не сделали, он поймет, что может делать все, что хочет. А частота преследований и жестокость могут увеличиваться».

Нельзя уступать, пытаться что-то доказать преследователю или помочь ему, даже если вы боитесь или вам его жалко. Этого он и добивается: получить желаемое манипуляциями. Кроме того, у сталкера может быть психическое расстройство, поэтому нужно быть осторожным.

«Отношения между преследователем и преследуемым всегда неравные. Это попытка установить власть и вернуть человека в привычную для сталкера ситуацию, — объясняет психолог Татьяна Орлова, — если человек получает сигнал, что встреча возможна, то он считает, что тактика срабатывает и, скорее всего, усилит давление».

Если сталкер — ваш бывший партнер, то на одной из таких встреч отношения могут восстановиться, а это значит, что насилие будет повторяться. Договориться с агрессором, к сожалению, не удастся. Если вы не были партнерами, то его агрессивное поведение свидетельствует, что насилие в потенциальных отношениях обязательно будет.

О ситуации должны знать ваши близкие. Расскажите о преследовании как можно большему числу знакомых. Главное — не слушать тех, кто обесценивает ваш страх, рекомендует относиться к ситуации проще или предлагает просто послать сталкера куда подальше. Последнее может лишь разогреть его интерес или еще сильнее разозлить.

Старайтесь не ходить в одиночку: просите друзей проводить вас, ходите с работы вместе с коллегами. Если некому проводить — смените привычный маршрут или возьмите такси.

Установите тревожную кнопку (это можно сделать в приложении «Насилию.нет» (организация признана Минюстом иностранным агентом в РФ) в Google Play или App Store) и договоритесь с близкими, что в случае опасности им будут поступать SOS-сообщения.

Заведите свисток, чтобы в любой момент можно было привлечь внимание громким звуком.

Заблокируйте преследователя и его близких во всех соцсетях, закройте свои страницы от посторонних, отключите геолокацию в телефоне, не отмечайтесь на мероприятиях и не выкладывайте фото, по которым можно понять, где вы находитесь. Если вас преследует бывший партнер, проверьте наличие общих аккаунтов, по которым можно вычислить ваше местоположение, и не открыты ли ваши аккаунты на чужих устройствах. Если у вас есть общий банковский счет, заведите личный, и переведите ваши деньги на него.

Если вам бесконечно звонят и шлют SMS, а блокировки не помогают — смените номер телефона. Желательно оформить его на кого-то другого, потому что база номеров легко покупается на черном рынке, и вас могут снова найти. Кстати, записанные на диктофон звонки и скриншоты сообщений помогут доказать что вас преследуют, если потребуется.

Для экстренных случаев пригодятся средства самообороны, на которые не нужно разрешение: газовый баллончик и электрошокер. Преимущество баллончика в том, что его можно использовать на расстоянии, но нужно помнить, что газ может не сработать на холоде, а при сильном ветре нанести вам вред. Электрошокер хорош для близких расстояний, но может не подействовать через толстый слой одежды, а также если нападающий пьян.

Приобретайте средства самообороны, только если уверены, что сможете ими воспользоваться. Если вы ими воспользовались, но они не подействовали, это может сильнее разозлить нападающего. Кроме того, он может отобрать приспособления и использовать против вас.

Некоторые просят друзей или партнеров «разобраться» со сталкером, но это все-таки нужно оставить правоохранительным органам, иначе ситуация может только усугубиться.

Если сталкер публикует или рассылает ваши интимные фотографии в интернете , можно обратиться в суд, требуя удалить их из публичных источников. Если преследователь распространяет сведения, порочащие вашу честь и репутацию, клевету, это уже уголовно-правовое наказание. В этом случае нужно обратиться в полицию.

Что может сделать полиция?

В России нет закона, защищающего от сталкинга, несмотря на то, что преследователи наносят серьезный вред объектам преследования. Тем не менее обращаться полицию все равно нужно — даже если сталкер проявляет себя только в интернете и не угрожает сделать что-то плохое.

Вероятнее всего, в полиции вы столкнетесь с насмешками и нежеланием правоохранителей воспринимать ситуацию всерьез, но пускай вас это не останавливает.

Юрист Мария Замолоцких объясняет: «Заявления в любом случае обязаны принять. Если отказываются — нужно выяснить имя сотрудника и должность. Отказ можно записать на видео или диктофон. После этого надо составить жалобу или акт, в котором нужно указать точную дату и время подачи заявления, фамилию и должность сотрудника полиции, либо номер нагрудного знака. Акт обязательно должен быть подписан двумя свидетелями. Если это не ваши знакомые, а люди, которые оказались поблизости, запишите их контакты для связи. За отказ принять заявление сотруднику полиции грозит дисциплинарная ответственность. Когда заявление приняли, но отказали в возбуждении уголовного дела, необходимо обжаловать его в прокуратуре. Еще можно подать жалобу начальнику УВД».

В экстренной ситуации полицию можно вызвать на место, позвонив по номеру 112. Если прохожие стали свидетелями преследования или другого конфликта, постарайтесь записать их контакты, чтобы у вас была возможность использовать их показания.

Как подать заявление?

Заявление может подать потерпевший или его законный представитель. Обратиться можно в устной или письменной форме в любой территориальный орган МВД (например, в ОВД или участковый пункт полиции), а также по номеру 112 и телефону доверия . Кроме того, подать заявление в электронной форме можно на официальном сайте МВД.

Факт обращения должен быть письменно зафиксирован, например, в протоколе принятия устного заявления, рапорте, записи в книге учета заявлений и сообщений о преступлениях, административных правонарушениях и происшествиях (КУСП) или в журнале учета сообщений, поступивших по телефону доверия.

Составить письменное заявление можно в произвольной форме. Нужно указать дату, название территориального отдела МВД, либо должностное лицо, которому адресуется заявление, а также свои имя, фамилию, отчество, адрес, номер телефона и подпись. Заявление можно подать в любое подразделение полиции независимо от места и времени совершения преступления, административного правонарушения или происшествия, о котором вы сообщаете.

Оперативный дежурный принявший заявление, должен оформить талон, состоящий из двух частей: талона-корешка и талона-уведомления. В талоне-уведомлении должны быть звание, Ф.И.О. и подпись дежурного, регистрационный номер заявления по КУСП, наименование, адрес и номер телефона территориального отдела МВД, дата и время приема заявления. Заявитель должен расписаться за получение талона-уведомления на талоне-корешке, поставить дату и время получения талона-уведомления. Талоны-корешки остаются в дежурной части.

Талон-уведомление не оформляется при заявлении, направленного по почте, факсом, на личном приеме у должностного лица или через официальный сайт. Тем не менее все заявления должны обязательно регистрироваться в КУСП с присвоением собственного номера.

Куда еще обращаться за помощью?

На нашем сайте есть «Карта помощи», где указаны контакты кризисных центров по всей стране. Список центров можно найти и в приложении «Насилию.нет» (организация признана Минюстом иностранным агентом в РФ), скачать в Google Play или App Store.

Источник

«Ну-ка, обернись». Кто такие сталкеры, и как понять, что меня преследуют?

Анна Боклер СПИД.ЦЕНТР

Сталкинг — это агрессивное преследование человека, навязчивое желание общения, угрозы. Причем преследование может быть как физическим (слежка за перемещениями, постоянное присутствие в жизни другого человека, регулярные «случайные» встречи), так и цифровым (бесконечные сообщения, комментарии, угрозы и так далее).

Зачастую от него крайне трудно избавиться, оно может перерасти в угрозы и домогательства и серьезно сказаться на психоэмоциональном состоянии преследуемого. Причем нередко единственный вариант спасения — переезд.

Сейчас в России на законодательном уровне преследование никак не регламентировано — государство и полиция не помогут. Но надежда все же есть. В законопроект о домашнем насилии внесли понятие «преследование», а его определение приводит РБК: «неоднократные угрожающие действия, направленные на пострадавшего вопреки его воле, выражающиеся в поиске пострадавшего, ведении устных, телефонных переговоров, вступлении с пострадавшим в контакт через третьих лиц либо иными способами, посещении места работы, учебы пострадавшего, а также места его проживания, в том случае, если пострадавший находится не по месту совместного проживания с нарушителем». Также сюда включены любые действия, из-за которых потенциальная жертва может испытывать страх за свою безопасность.

СПИД.ЦЕНТР поговорил с людьми, пережившими сталкинг, а также психологами, работающими как с пострадавшими от преследования, так и с самими преследователями.

Карина, социолог

В 2008, спустя год или полтора после переезда в Москву, я познакомилась с парнем. На тот момент искала себя в профессии и серьезные отношения мне были не актуальны. Но Леша стал очень активно ухаживать, вовлекать в отношения. Я подумала: окей, давай просто попробуем. Не из-за самой навязчивости, просто в какой-то момент мне даже понравилась такая напористость, целеустремленность. Подумала, что он, наверное, всего добивается. Спустя пару месяцев у Леши начались проблемы с жильем, он попросил вписаться ко мне на неделю, но за это время потерял работу, и вся ситуация затянулась на несколько месяцев.

Меня стало дико напрягать, что он не мог ни найти новую работу, ни оплатить часть аренды. Я предупредила о расставании и попросила съехать. Начались регулярные скандалы, его захлестнула ревность, постоянно смотрел в мой телефон. Было все очевиднее, что он создал образ крутого мачо, никак не соответствующий реальности. Например, он сказал, что не может съехать, пока не найдет подходящую работу. И единственная вакансия, на которую его взяли, — таксист. Скоро выяснилось, что и на прежней работе он числился не управляющим, а водителем; крутая машина была служебной. Мне все равно, где работает и в каком финансовом статусе человек, разочаровало именно продолжительное вранье — завышение своего положения. Когда он наконец съехал, оставил за собой много сломанной техники, порванной одежды, а замочную скважину забил спичками.

Потом началось преследование. Он мог позвонить в любой момент со словами:
— Ну-ка, обернись.
За спиной я действительно видела его…
Или просто:
— А почему ты ночью не дома, а на Маяковской?
При том, что я уже месяц как четко объяснила — мы не в отношениях. Как он мог синхронизировать мои перемещения с черно-белой Нокиа, до сих пор не понимаю. Стал каждые несколько часов посылать смс с фразой, что меня надо убить за измену. Номер я тогда не могла сменить из-за работы, да и, возможно, в этом не было бы смысла. Постоянный поток текста от него, что разрушила отношения, что скоро мне отомстят, сильно вгонял в депрессию.

Друзья рассказали, что в Одноклассниках к ним стучится мой профиль. Но когда они кликают по имени и переходят, попадают на страницу со снимками из нашей с Лешей эротической фотосессии.

по теме

Общество

«Это не про секс». Кто и почему насилует женщин, детей и мужчин

С этим уже можно идти в полицию по 137-й статье УК РФ (нарушение неприкосновенности частной жизни), но у меня были две знакомые, которые когда-то попали в похожую ситуацию с фото. Они сказали, что получили лишь изобилие унижений, но так и не добились открытия дела, и вряд ли что-то изменилось за несколько лет. На такой вариант у меня уже не было моральных ресурсов. Кто-то посоветовал мне одно раскрученное агентство безопасности. Первое, что мне в нем сказали: Леша — бывший сотрудник группы Альфа. Потом спросили, чем я думала, вступая с ним в отношения. Помочь ничем не смогли: «Человек без берегов, если разозлили его и боитесь — уезжайте из Москвы».

На следующий день мне позвонил Леша:
— Ты чо, ******* туда ходить? Теперь жить будет весело.

Я уже не понимала, то ли ему позвонил и все рассказал сам агент, то ли он отследил мои передвижения. Ничего, кроме животного страха, я уже не чувствовала. Было ужасно осознавать, что в огромной Москве можно загнать человека в угол.

Я уехала в родной город, хотя в принципе этого делать никогда не планировала. Ушла с работы, поменяла симку, удалила почту и социальные сети. Наверное, в тот момент меня сильно сломало, что я не одна пережила такую ситуацию, но ни у кого из знакомых не было удачного выхода из нее. Мой приятель-адвокат, от которого я рассчитывала получить какую-то правовую помощь, сказал, что борьба бессмысленна, иронизировал над эротическими фотографиями, мол, зачем их вообще было делать… Ну, явно не для того, чтобы их выкладывали на фейковую страницу под моим именем.

Год прошел спокойно, и я подумала, что будет уже слишком странно, если человек снова появится на горизонте. Вернулась в Москву, продолжила строить карьеру. Еще года через полтора Леша добавился в Фейсбуке: с чеширским котом на аватарке и словами, что сейчас нальет себе виски и будет слушать, как идет моя жизнь. Я подумала, что схожу с ума, потому что начался какой-то уж слишком высокий уровень сюра. Перед блокировкой все-таки просмотрела его страницу, фотографии меня успокоили — уже полгода на всех снимках с моря и из баров он был с одной и той же девушкой. В тот момент я правда смогла выдохнуть: «Ну, хотя бы эта история теперь без меня».

Больше Леша на связь не выходил. Но у меня до сих пор самый частый типаж в отношениях — навязчиво ухаживающие люди. Стараюсь не давать таким отношениям развиваться, хотя, наверное, теперь слишком перестраховываюсь.

Егор, ЛГБТ-активист

Я сам из тех людей, кто, влюбляясь, начинает стоять под окнами, имитировать случайные встречи на автобусных остановках, отслеживать посты в социальных сетях. Поэтому мне всегда было достаточно легко понять сталкеров: их одержимость, тягу к объекту влюбленности. Но в итоге я сам столкнулся со сталкингом в формате насилия и до сих пор не могу объяснить этот случай в логическом ключе.

Мне было девятнадцать, я жил в Краснодаре, учился, был открытым гомосексуалом. Каждый день после университета заходил в гости к лучшей подруге, в половине случаев засиживался, пропуская последний трамвай, и возвращался через полгорода пешком. В один из таких вечеров ко мне подошел мужчина, попросил закурить. Я, конечно, понимал, что давать сигарету кому-то на абсолютно не подсвечиваемой улице — опасно, но почему-то сделал это.

В ту же секунду он схватил за шею, нагнул лицом к земле и сказал, что я попался. У меня вообще не было никаких мыслей: кричать, бежать куда-то просто не приходило в голову. И физической возможности на это не было — он повыше меня и крепче в несколько раз. Единственным способом позаботиться о своей безопасности я считал спокойствие — просто смотрел, как будут развиваться события. Он не отпускал меня, начал затирать какую-то странную историю, что его бросила девушка и сейчас мы пойдем ужинать в ресторан, где он выговорится.

«Ничего, кроме животного страха, я уже не чувствовала. Было ужасно осознавать, что в огромной Москве можно загнать человека в угол»

Все закончилось намного лучше, чем я ожидал. Мы просто дошли до железнодорожных путей, и он сделал мне минет. Я был морально парализован, поэтому позволил проводить себя до дома и дал номер телефона. Почему-то я тогда подумал, что самый умный и смогу победить насильника добром, спокойным разговором. Выдохнул и говорил себе: «Хорошо, что я живой». Сорок минут проговорили и разошлись.

Почти сразу я рассказал о насилии матери и друзьям, они были в шоке, поддерживали, советовали пойти в полицию. В первые дни я боялся это сделать: история не схематичная, и мне казалось, что в нее невозможно поверить. Потом, видимо, и у моих близких сработали защитные механизмы, они никогда не вспоминают об этом.

Через несколько месяцев этот человек снова вышел из-за дерева и встал на моем пути. Тогда я понял, что попал в какую-то ужасно долгую и неприятную историю. То есть чувак не просто «попользовался и выбросил», каждые несколько месяцев он выслеживал меня где-то у киоска, остановки, иногда ждал в подъезде. Мы шли гулять, иногда занимались сексом в разных квартирах, которые он снимал по ситуации. Он представлялся Сашей и называл свои действия охотой. Как я понял, у него было достаточно много «подстреленных», но никто не спешил писать заявление.

Через полгода мне было совершенно ясно, что Саша влюбился. Он всегда был дружелюбным, красиво ухаживал. Самое смешное, что внешне и в сексе Саша был моим идеальным типажом. Он был первым, кто давал мне быть активным партнером, и в целом отношения были идеальными, кроме той зацепки, что около горла всегда скользило лезвие его угроз. Саша никогда не давал мне забывать про моих родителей, друзей, называл их данные и угрожал физической расправой. Раз в несколько месяцев он встречал меня где-то на улице, сначала мы шли гулять, разговаривали. В такие моменты казалось, что Саша сейчас возьмет меня на прицел и прикажет улыбнуться.

История длилась уже несколько лет. Саша до последнего не давал никакой информации о себе, каждый раз была новая квартира. При этом он был единственным человеком в моей жизни, от которого я по-настоящему чувствовал любовь. В какой-то момент меня окончательно выбесила двойственность ситуации, я поставил ультиматум: либо я обращаюсь в полицию, либо он исчезает. Он посмеялся, сказал, что ничего не получится, якобы он уже попадался за что-то раньше и от полиции ему легко откупиться. После этого Краснодар окончательно стал для меня опасным местом. Чувство бессилия и постоянное ожидание сталкера из темноты заставили переехать в крупный город. В Краснодар я не приезжаю больше чем на одни выходные и не хожу по вечерам в одиночестве.

Иногда сталкер был депрессивным, давил на жалость: говорил, что смертельно болен, что долго наши отношения не протянутся, но никаких подробностей. Я только уточнил, есть ли у него ВИЧ — он отрицал. Мы вроде всегда предохранялись, но когда через несколько лет я сделал анализ, он показал 180 CD-4 клеток.

Я отсчитал время с последнего отрицательного результата: либо это была какая-то невероятно агрессивная форма ВИЧ, либо инфицирование произошло во время того года отношений с Сашей, и получалось, что, говоря о своей скорой смерти, он так гиперболизировал ВИЧ. Теперь, когда я сам прошел через принятие статуса и знаю огромное количество людей в этой же ситуации, предполагаю, что он был инфицирован примерно за полгода до нашего знакомства. Он позвонил мне на новый номер уже после переезда, сказал, что знает мои координаты, я промолчал про ВИЧ, не хотел запустить второй круг.

Сейчас этот человек меня не беспокоит. Я не могу сказать, что сформулировал какую-то оценку для нашей с ним ситуации, что простил его. Скорее просто отделился от истории, и теперь есть интересная глава в биографии. Какое-то время я думал о выплеске этой истории в искусство, но, кажется, не хочу реакции окружающих «чувак, который не смог себя защитить».

Мира, студентка

В шестнадцать лет я встречалась с парнем. По большому счету, это были мои первые серьезные отношения со свиданиями, совместными каникулами, подарками друг другу. Помимо этого у нас установилась сильная дружеская связь, и первые месяцы прошли просто классно.

Все закончилось, когда Кирилл взял мой телефон что-то поправить и закончил чтением переписки ВКонтакте с моим другом. Ничего такого там не было, но доверие на этом закончилось. Кирилл без предупреждения брал телефон, чтобы посмотреть вызовы, проверить соцсети, уходил с последнего урока, чтобы перехватить меня у школы, просил рассказывать, с кем общаюсь в классе. Я была очень привязана к нему и старалась все списывать на проявления любви, но когда ко всем проверкам добавились оскорбления и крики, сказала, что ухожу.

Просто сдало терпение, никаких чувств не осталось. Пальто я так и не успела застегнуть. Кирилл свалил все мои ему подарки, в основном это были свитера и футболки, в центр комнаты и стал жечь. Я пыталась потушить огонь, он зажигал снова. Пришлось сказать, что мы снова встречаемся, чтобы спокойно уйти домой и не думать об ответственности за пожар.

«Внешне и в сексе Саша был моим идеальным типажом. И в целом отношения были идеальными, кроме той зацепки, что около горла всегда скользило лезвие его угроз»

Потом началось навязывание общения. Я выходила утром в школу, Кирилл уже ждал у входной двери, иногда с цветами, провожал до школьного гардероба. Я неоднократно повторяла, что мы все-таки расстались, но это ничего не изменило. Старалась ночевать у разных подруг, чтобы он не знал, к какой двери идти. Он стал приходить прямо к школе и кричать на меня при всех, это было унизительно, я пыталась проскальзывать незаметно.

Пару раз он писал смс, что сейчас вскроется, первый раз я прибежала и вызвала скорую, Кирилл сидел за компом и сказал, что я успела. Второй раз уже не стала реагировать. Все разрешилось, когда он пришел к моей матери на работу и попросил повлиять как-то на меня, чтобы я вернулась в отношения. Она ответила, что лучше переждать месяц, потом попробовать начать с нуля. Через месяц у него уже были какие-то новые интересы и круг общения — все-таки ему тоже было шестнадцать. Оставшийся год до окончания школы и моего отъезда из города мы почти не виделись. После этого я никогда не давала хода отношениям, если человек сразу задавал слишком много вопросов про свободное время и круг общения.

Станислав Хоцкий, психолог

Ко мне все клиенты приходят условно самостоятельно: не по решению властей, но после ультиматума близких, когда дальше так продолжаться не может. Мне кажется, отличный показатель, когда человек приходит с запросом: «Мне подруга/друг говорит, что я сталкер/абьюзер и так далее. Не знаю, что она имеет в виду, но хотел бы разобраться». Есть близкий, кто может указать [на проблему], а сам человек в состоянии откликнуться.

Когда человек, проявляющий любой вид насилия, остается без внешнего фидбэка — отчуждения близких или рамок поведения, установленных законом, — обычно он из-за работы защитных механизмов не в состоянии рассмотреть пагубный эффект своих действий. А когда насилие кажется нормой, нет уверенности, что оно закончится. Во многом проблему [насилия] можно было бы решить с помощью государства. Например, закон о домашнем насилии, онлайн- и реальном преследовании плюс возможность выбрать терапию вместо тюремного срока.

Источник