Эссе о скептицизме
Размер
Добавлен
Скачиваний
Добавил
Предмет
Тип работы
Факультет
Преподаватель
Скептицизм описывает склонность индивида сомневаться или не верить некоторым знаниям или фактам. Среди людей широко распространено заблуждение, что скептики-это люди, которые не верят во что-то ( Dunning , 2014). Более того, распространенное слово “скептик” подтверждает это заблуждение. В результате, быть скептиком было ошибочно принято как быть негативным по отношению к вещам. Однако основное понятие слова скептицизм и его формы будут рассмотрены в данной статье.
Истинный скептицизм не имеет никакой связи с неверием, сомнением или негативностью ( Dunning , 2014). Он относится к процессу применения критического мышления и рассуждения с целью определения обоснованности. Это означает, что вы пытаетесь найти подтвержденное заключение, а не пытаетесь оправдать предвзятую идею или заключение. Скептицизм — это применение критического мышления к различным предметам с целью получения обоснованного вывода. Скептицизм-это необычайная сила, которая оказывает положительное влияние на весь мир. Это все о перенаправлении внимания, влиянии и избегании бесполезных суеверий на идеи и проекты, которые, как полагают, принесут значительную пользу человечеству и миру в целом.
Скептицизм делится на две основные формы, называемые кантовским скептицизмом и Картезианским. Картезианский скептицизм-это воображаемая философия, согласная с Картезианским парадоксом, в то время как более воображаемая философия, согласная с кантовским парадоксом, называется кантовским скептиком. Однако, исходя из этих концепций, скептицизм относится не только к определенной философской позиции, но скорее к широкому диалектическому пространству, в котором участвуют философы, занимающие ряд противоположных позиций. Они делают это в поисках стабильного способа, с помощью которого они могут ответить на скептические вопросы утвердительно, а не отрицательно.
То же самое относится и к отношениям между тем, чтобы быть озабоченным кантовской скептической проблемой, и тем, чтобы быть кантовским скептиком. Эти формы скептицизма порождают две разновидности философских проблем в результате попыток обратиться к этим двум формам скептицизма. Однако наиболее известный метод формулирования контраста между ними-это метод противопоставления знания условиям познания.
Различия между двумя типами скептицизма
Существует много способов выявить это различие, но оно будет раскрыто тремя возможными способами, обсуждаемыми ниже:
1. возможность в сравнении с действительностью/реальностью — в этой перспективе Кантовский скептицизм вводит в сферу своего беспокойства то, что опыт имеет необходимую единицу измерения, равную способности что-то делать. Таким образом, это приводит к важности слова “возможный”, которое относится к уровню важности, придаваемой “опыту” и “возможности”. Напротив, картезианский скептицизм не ценит возможности опыта и имеет дело только с вопросом о действительности. Поэтому, согласно Картезианским формулировкам, значение слова «реальный» основано на том, появляются ли вещи такими, какими они на самом деле кажутся ( Conant , 2012).
2.быть таковым против быть таковым — согласно этому различию, картезианский скептицизм обращает внимание на вопрос об истинности своего опыта, в то время как Кантовский скептицизм ставит под сомнение понятность своего опыта. Она связана с вопросом о том, как узнать, что вещи таковы, какими они кажутся; следовательно, она фокусируется на умозаключительном шаге от видимости вещей к их реальности. С другой стороны, кантовская проблематика основана на вопросе: как вещи могут казаться такими же в определенном смысле? Однако он фокусируется на том единстве, которое должно характеризоваться игрой представлений ( Conant , 2012).
3. истина против объективной поддержки — в этом контексте картезианский скептик всегда хочет знать, какие из его мыслей истинны, какие из его переживаний истинны, а также переход от чувственного опыта к суждению и от мысли к ее истинной ценности. Таким образом, Декартовская проблематика основана на исследовании оснований истины ( Conant , 2012). Напротив, Кантовский скептик лишает нас ресурса, необходимого для того, чтобы наслаждаться такими переживаниями, как сновидение или бодрствование. Тем не менее, он стремится исследовать основания возможности наслаждаться опытом и развлекать мысль-согласие ( Conant , 2012).
Пять применений картезианского скептицизма
Скептицизм в отношении восприятия
Картезианский скептицизм пытается соотнести то, что происходит в наших чувствах, и то, что происходит во внешнем мире. Люди иногда сталкиваются с вопросами о том, как узнать, что вещи таковы, какими их представляют их чувства. Нет никаких признаков или отметок, которые позволили бы человеку окончательно отличить состояние сна от бодрствования. Таким образом, разрыв, который картезианские скептики пытаются преодолеть, находится между их собственным разумом и внешним миром. Однако внешний мир находится за завесой восприятия ( Conant , 2012).
Скептицизм в отношении языка
Картезианский скептицизм пытается познать правильность интерпретации вещей, будь то высказывание, текст или вывеска ( Conant , 2012). Например, когда человек видит знаковый столб, ему может быть неясно, что он на самом деле означает; поэтому наблюдатель пытается интерпретировать знак, который может быть правильным или неправильным. Людям всегда нужно понимать то, что им сообщают. Чтобы понять знак или высказывание, нужно уметь интерпретировать его, и интерпретация может быть правильной или неправильной. Поэтому картезианский скептицизм стремится заполнить пробел в понимании значения конкретного знака или высказывания и его фактического значения ( Conant , 2012).
Скептицизм в отношении намеренных действий
Картезианский скептицизм склонен рассматривать действия людей и их намерения или мотивы, стоящие за такими действиями. Например, человек может решить сказать слово, которое может быть оскорбительным для кого-то другого, не имея на самом деле намерения оскорбить этого человека. Однако в таком случае возникает необходимость понять намерения такого лица по отношению к правонарушению, воспринимаемому другим лицом, которое иногда бывает трудно различить. Поэтому картезианский скептицизм пытается преодолеть разрыв между простыми действиями и намерениями, стоящими за такими действиями ( Conant , 2012).
Скептицизм в отношении искусства
Картезианский скептицизм по отношению к искусству связан с человеческими действиями по отношению к искусству . Например, во время работы дома кто-то случайно перевернул банку с краской, которая расплескалась по деревянной доске, создавая на ней узор из брызг. С одной стороны, это кажется пустой тратой краски и деревянных досок, а с другой-это может быть воспринято как преднамеренный художественный замысел. Таким образом, если его взять в художественную галерею, он может быть неотличим от аналогичного произведения искусства в галерее. Однако картезианский скептицизм направлен на преодоление разрыва между простым физическим внешним видом произведения искусства и его статусом локуса эстетической ценности ( Conant , 2012).
Скептицизм по отношению к другим умам
Картезианский скептицизм по отношению к другим умам фокусируется на процессах, происходящих в умах людей по отношению к действиям других людей. Это может быть вопрос о людях, убедительно притворяющихся, что они проходят или делают что-то неотличимое от случая других, проходящих через такие вещи. Например, человек может притворяться, что испытывает сильную боль, но наблюдателю может быть трудно понять, что он действительно испытывает такую боль. Нет ни одного признака или признака, который бы убедительно отличал человека, притворяющегося находящимся в определенном состоянии, от человека, находящегося в другом состоянии. Поэтому применение картезианского скептицизма сводится к тому, чтобы соединить внешнее телесное движение других с их внутренним состоянием ( Conant , 2012).
Пять применений кантовского скептицизма
Скептицизм в отношении восприятия
Кантовский скептицизм фокусируется на проблеме того, каким должен быть смысл, чтобы быть способным давать свидетельство. Иногда люди сталкиваются с проблемами восприятия вещей именно такими, какие они есть, как их опыт может быть столь же понятен, как и внешний мир ( Conant , 2012). Внешний объект, который воздействует на чувство, будет выглядеть как простая сделка в природе, дающая любому человеку основание верить во что-либо. Однако парадокс в этой форме скептицизма основан на том, что тайна, которая воздействует на чувства, может также казаться откровением для мира ( Conant , 2012). Поэтому Кантовский скептицизм стремится преодолеть разрыв между чувственным сознанием и чувственной слепотой ( Conant , 2012).
Кантовский скептицизм и философия языка
В этом случае Кантовский скептицизм имеет дело с тем, как последовательность знаков, высказываний или шума может быть связана с ее фактическим значением. Знаки и высказывания считаются простыми физическими сущностями, которые лишены какого-либо семантического содержания; следовательно, как могут значения выводиться из этих сущностей. Однако кантовский скептицизм стремится преодолеть разрыв между бессмысленными последовательностями знаков и высказываниями или шумом, чтобы определить вдумчивые выражения. Это делается путем семантической конкатенации звука или царапин, сделанных в разборчивом поле понятных значений ( Conant , 2012).
Кантовский скептицизм и проблема Интенциональных действий
Кантианский скептицизм пытается определить, как простое движение тела или физиологические события могут выражать намерения. Он определяет внутреннюю связь между действиями в природном мире и теми, которые происходят в сознании ( Conant , 2012). Однако эта форма скептицизма направлена на преодоление разрыва в движениях тканей, конечностей и мышц с целью определения выражений человеческой воли.
Кантовский скептицизм и философия искусства
Это применение скептицизма имеет дело с тем, как простые конфигурации, которые приводят к некоторым художественным явлениям, могут стать структурами эстетического значения и ценности. Другими словами, она определяет, как простые конфигурации звука и материи могут быть вещами, которые, как предполагается, обладают свойствами, которые могут быть обнаружены в произведениях искусства. Тем не менее кантовский скептицизм стремится преодолеть разрыв между эстетическими оценками и критикой и эстетически инертными констелляциями звука и материи ( Conant , 2012).
Кантовский скептицизм и проблема других умов
Это применение кантовского скептицизма основано на том, как человеческое тело, по-видимому, выражает психическое состояние человека. Это связано с тем, как определенное состояние человеческого тела может иметь такое значение, которое ему приписывают, считая кого-то страдающим, злым или счастливым. Однако она направлена на преодоление разрыва между невыразительной физической сущностью и одушевленным полем человеческого выражения.
В заключение, скептицизм обычно относится к склонности человека сомневаться или не верить некоторым знаниям или фактам. Это популярное заблуждение людей, что скептики-это те люди, которые не верят. Истинный скептицизм не имеет никакого отношения к неверию, сомнению или негативности. Это относится к процессу применения критического мышления и рассуждения для определения достоверности чего-либо. Однако есть две основные формы скептицизма, называемые Картезианским и кантовским скептицизмом. Картезианский скептик-это воображаемый философ, который соглашается с Картезианским парадоксом, в то время как более воображаемый философ, Кантовский скептик соглашается с кантовским парадоксом. Тем не менее, основные различия между этими формами скептицизма и их приложениями были рассмотрены в настоящей работе.
Источник
Вундт В. Введение в философию
ОГЛАВЛЕНИЕ
ТРЕТИЙ ОТДЕЛ. Главные философские направления
§36. Отрицательный критицизм или скептицизм.
1. Под именем «критицизма» следует здесь понимать все те философские направления, которые, относясь с сомнением к проблемам познания и попыткам их разрешения, критически их исследуют и при таком исследовании стремятся избегать предпосылок, не поддающихся критическому обсуждению и оказавшихся годными лишь вследствие того, что они
не встречают возражений. Поэтому общая точка зрения критицизма — точка зрения исследования способности по знания и его источников, — исследования, по возможности свободного от предпосылок. В этом стремлении к полному беспристрастию и справедливому взвешиванию доводов за и против различных мнений критицизм одинаково нейтрально относится к двум противоположным направлениям, эмпиризму и рационализму, между тем как сами эти направления покоятся на том, что принимают на веру известные положения, возникающие, разумеется, под влиянием опытных фактов. Критицизм считает прежде всего необходимым исследовать правомерность таких положений; при этом для него открывается возможность или одновременно отклонить притязания обоих направлений, или примирить их, склоняясь в известных вопросах к эмпиризму, в других — к рационализму. По этому отношению к другим направлениям, смотря по обстоятельствам, более отрицательному или более положительному, в критицизме можно различать две формы: отрицательный критицизм или скептицизм и положительный критицизм или критицизм в собственном смысле слова.
1. Между обоими направлениями отрицательное, скептицизм, — более древнее. Сверх этого, среди всех гносеологических направлений скептицизм раньше получил свою окончательную форму: уже в античной философии он достиг той точки зрения, за пределы которой он не мог уже перешагнуть, ибо это — точка зрения абсолютного сомнения ко всем источникам познания и ко всякой деятельности разума. Однако, рядом со скептицизмом в его законченной форме выступает скептическое направление в более умеренной форме: новейший скептицизм, обыкновенно играющий в руку других определенных направлений. Таким образом, скептицизм нового времени является или в форме одностороннего скептицизма эмпирического или рационалистического, причем первый оспаривает достоверность априорных методов познания, второй — достоверность опыта, или в форме критического скептицизма, отрицание которого не направляется односторонне против каких-либо определенных положительных доводов. Это историческое замечание, свидетельствующее, что скептицизм до известной степени развивается в направлении, противоположном развитию прочих течений, доказывает только, что известный эмпирический закон, по которому легче оспаривать, чем доказывать, имеет значение также и для общей истории разви-
261
тия философских проблем. Рядом с этим следует, однако, заметить, что остроумие, с которым древние скептики выдвинули свое сомнение, не только принадлежит к удивительнейшим проявлениям человеческого мышления, но помимо этого вообще является могущественным вспомогательным средством философского познания благодаря противодействию, оказываемому скепсисом другим направлениям.
3. Первые зародыши скептицизма, приведшие к выработке адекватного ему метода, встречаются у злеатов и в школе Гераклита. Указывая на злеата Зенона, как на изобретателя диалектики, Аристотель уже оттенил, вместе с тем, высокое значение скептического направления для методического логического воспитания мышления. В действительности очень важно, что со скептицизмом вообще для нас в первый раз выступает резко очерченный логический метод. Как у Зенона, так и у Кретина, развившего скептицизм, в зародыше находившегося в гераклитовской философии, он состоит в существенных чертах в разложении понятий на противоречащие друг другу признаки, откуда потом делается заключение к несостоятельности самих понятий. Так, Зенон разлагает понятие движения на геометрические места, пробегаемые телом при своем движении, и на времена, в течение которых тело при своем непрерывном движении остается в каждом пункте; Кратил разлагает понятие течения на течение, как целое, мыслимое неизменным, и на непрерывно изменяющиеся частицы воды. Из противоречия обоих факторов понятия потом делают заключение к неосновательности этого последнего; понятие движения уничтожает само себя потому, что движущееся тело ни в каком из пройденных мест не остается в течение какого-либо заметного промежутка времени; понятие течения — потому, что оно при беспрерывном изменении всех своих частей никогда не остается одним и тем же.
4. Таким образом, это самое раннее скептическое движение состоит в диалектике понятий, которая действует в интересах априористического направления, ополчаясь против понятий, почерпнутых из опыта; наоборот, скептицизм, выступивший в софистике и будучи направленным против конструкций предшествовавшей натурфилософии, имеет эмпирический характер. Протагор и Горгий, оспаривая возможность общезначимых понятий, ссылаются преимущественно на изменчивость чувственного восприятия, на субъективные различия человеческих представлений и мнений.
Обе тенденции потом объединяются в позднее выступившем скепти-
262
цизме Пиррона и его последователей. Судя по аргументам этих скептиков, собранным более поздним последователем их учения, Секстам Эмпириком (в III веке после Р. X.), их главные доводы в пользу скептицизма, с одной стороны, — противоречивые показания различных чувств и, с другой, — неприменимость самого общего понятия естественно-научного объяснения, причины. «Если мед кажется желтым на глаз и сладким на вкус, то которое из этих свойств должно быть действительным свойством самой вещи?» Далее: «если из двух вещей, А и В, А является раньше В, то как она может быть причиной последней, ибо причина без своего действия не существует? Если А и В одновременны, то по какому признаку я могу решить, что А — причина В, а не наоборот? Таким образом, как бы ни представляли себе отношение между А и В, ни в каком случае нельзя его мыслить необходимым, причинным». Итак, этот ранний скептицизм уже направляется против того понятия, которое и в новейшее время сделалось преимущественно мишенью для эмпирической критики. Но сомнение Пиррона одновременно касается и чувственного опыта, поэтому его результат — уничтожение истины вообще. Однако, для самих пирронцев — ив этом отношении они служат образом позднейших скептических направлений — теоретическое сомнение очень часто является только средством выдвинуть практическую необходимость веры. Так, Пиррон рекомендовал своим ученикам почитать богов; Тимону же приписывается суждение, что повсюду, где речь идет о практических вопросах, полезно следовать общему мнению.
5. Пирроновский скепсис является кульминационным пунктом в развитии этого направления; до этого пункта позднее редко поднимались. Радикальное сомнение, одновременно направленное против опыта и мышления, сомнение, аналогичное тому, какое высказывали Пиррон и его школа, встречается в последующие времена обыкновенно только как дополнение мистико-религиозного направления, которое, с одной стороны, с целью доказать необходимость веры, выдвигает обманчивость знания, с другой стороны, с целью оправдать противоречивость религиозных догм, пытается доказать противоречивый характер знания. В этом смысле уже в схоластическом номинализме скептицизм выступил на помощь религиозной мистике; из подобных же мотивов обратились к скептицизму позднее Блез Паскаль и Пьер Бейль (в XVII в.) и еще позднее (в XVIII в.) И. Г. Гаманн. При этом только отдельные мыслители выдвигают
263
сомнение, направленное как против опыта, так и прочив мышления; целые же школы со времени пирронизма не являются более носителями такого радикального скепсиса, — знак того, что скептицизм уже в древности переступил свой кульминационный пункт; поэтому принципиально новое время едва ли могло прибавить что-нибудь существенно новое
к аргументам старых скептиков.
6. В новейшей философии чаще выступает односторонний скептицизм, однако, всегда в лице отдельных мыслителей и не в форме законченной системы; он или, подобно сомнению Декарта, в интересах априоризма направляется против непосредственной достоверности чувственного познания, или, подобно скептицизму Давида Юма, пытается обосновать точку зрения чистого эмпиризма путем сведения известных общих понятий — как-то субстанции, причины — к соответствующим им данным ощущения. Если Юм сказал о картезианском сомнении, что его, насколько возможно, быстро картезианцы устраняют, ища убежища в признании известных незыблемых понятий, то mutatis mutandis то же можно утверждать и об его собственном так же, как и о всяком одностороннем скепсисе просто потому, что односторонний скептицизм не был бы односторонен, если бы не признавал неоспоримыми какие-либо предпосылки; к таким предпосылкам у Юма относятся, например, постоянство определенных ассоциаций, которые в основе играют у него ту же роль, какую играют у других понятия субстанции и причинности, и «вера» в существование внешнего мира, отличающаяся от признания достоверности его существования у других мыслителей только на словах, а не по применению. Поэтому односторонний скептицизм — уже более не скептицизм в собственном смысле слова; он образует только вспомогательное средство для рационализма или эмпиризма. Очевидно, им тем чаще пользуются, чем последовательнее какое-нибудь из указанных направлений пытается провести свое мировоззрение и, следовательно, отклонить притязания противоположного направления. Вместе с тем, через эти положительные цели односторонний скептицизм уже приближается к положительной форме критицизма.
С соответствующими изменениями (дат.).
264
Литература. Секст Эмпирик. Книги Пирроновых положений. (Uber die Anfangt der Skepsis vgl. a. N a t o r p. Forschungen zur Geschichte des Erkenntnissproblems im Alterhum, 1884). Блез Паскаль. Мысли. Пьер Б е и л ь. Исторический и критический словарь, статья «Пиррон».
Источник