Селфхарм: почему люди наносят себе увечья и что с этим делать
Селфхарм (влечение к самоповреждению) становится проблемой в современном мире. Количество людей, которые наносят себе физический вред, чтобы избавиться от душевных страданий, неуклонно растет. Чаще такое поведение начинается в подростковом возрасте, но если с этим не работать, может стать деструктивной привычкой во взрослой жизни.
Почему люди прибегают к такому способу решать внутренний конфликт? Что может быть альтернативой? Как вести себя близким? Разбираем тему с психологом, суицидологом Юлией Метелицей.
Почему это происходит
Если человек наносит самоповреждения, это говорит о его сильной внутренней боли и одиночестве. Таким образом он выносит боль наружу, потому что не знает иного выхода, объясняет Юлия Метелица.
— Корни такого поведения лежат в воспитании. У нас принято говорить детям: нельзя плакать, нельзя капризничать, ничего нельзя. И в итоге вырастает человек, который не имеет права на выражение эмоций, не умеет это делать, копит все внутри. И в какой-то момент психика не выдерживает.
К стойким внутренним страданиям могут привести систематические унижения, физическое, сексуальное и психологическое насилие. Отягощает ситуацию то, что человек не обращается за помощью.
Также селфхарм может быть симптомом различных психических заболеваний, в том числе посттравматического стрессового расстройства.
Виды селфхарма
Существует множество способов самоповреждений. Наиболее распространенные:
- нанесение ссадин, царапин, порезов;
- причинение боли с помощью ударов, ушибов;
- нанесение ожогов: тушение сигарет и других горящих предметов о свою кожу;
- вырывание волос на голове и теле (трихотилломания);
- нанесение татуировок с целью испытать боль;
- прыжки с высоты;
- сознательное лишение себя пищи и воды;
- сознательное регулярное употребление алкоголя, сильных веществ, оказывающих опьяняющий эффект.
Какое замещающее поведение возможно
Главным образом лечение селфхарма сводится к поиску альтернативного поведения, замене опасных практик на более социально приемлемые и нетравматичные.
— Многие специалисты рекомендуют пациентам, к примеру, носить резинку на руках и щелкать ею, когда появляется желание навредить себе, чтобы переключиться, — поясняет специалист. — Можно кричать в подушку, рвать бумагу, принимать холодный душ или опускать лицо в таз с холодной водой. Но, к сожалению, это не универсальные советы, все очень индивидуально, каждому нужно искать свой вид замещающего поведения.
К примеру, одна клиентка, которая вредила себе тем, что тушила окурки о кожу, нашла такой выход: в момент приступов она уходит в лес и ломает там кусты, ветки деревьев, приводит примеры из практики Юлия Метелица.
Другой девушке помогает семья: все уже знают, что в стрессе она способна на селфхарм, и начинают убеждать ее не делать этого. Но это не защищает на 100 %, поскольку девушка не всегда в окружении близких. Кто-то может и не найти своего замещающего поведения, потому что на самом деле не хочет избавиться от этой привычки. Бывают случаи, когда альтернатива не менее деструктивна.
— В моей практике был случай, когда молодой человек заменил самоповреждения на алкоголь. По его словам, он чувствовал: если не выпьет, то что-то с собой сделает. Но это неподходящая альтернатива: последствия алкоголя тоже могут быть опасными.
За селфхармом могут стоять чувства аутоагрессии, одиночества, вины. Понимая это, можно искать пути помощи и альтернативного поведения. Например, если доминирует агрессия, нужно выплеснуть ее во внешний мир (рвать бумагу, бить подушки и пр.). Если одиночество — идти за помощью к друзьям, специалистам. Наиболее сложны случаи, когда в основе лежит самонаказание за вину.
— Вина — частый спутник селфхарма, — объясняет психолог. — Человек винит во всем себя, хотя на это нет никаких оснований. Нужно понимать, что патологическое чувство вины нам всегда кем-то привнесено. Когда вина наша, мы ее осознаем и не загоняемся, потому что можем исправить. А вот с привнесенной виной справиться сложнее, потому что она, как правило, сформирована систематическими обвинениями со стороны значимых близких.
Например, постоянными родительскими упреками, оскорблениями. «Если мама/папа/старший брат мне такое говорят, что же скажут другие?» — думают такие подростки. Так формируется чувство вины, неуверенности, боязни предъявлять себя миру. «Скажи свинье, что она собака, и на сотый раз она загавкает» — это грубое сравнение, но оно хорошо иллюстрирует проблему. Если ребенок постоянно получает такие сигналы от близкого окружения, то начинает верить, что он плохой, неудобный, что без него всем станет лучше. И его будет сложно в этом переубедить. Потребуется длительная терапия.
Еще одна проблема в том, что селфхарм у многих происходит неосознанно.
— «Внезапно возникло желание, и я уже в луже крови» — такое часто приходится слышать от пациентов, — рассказывает Юлия Метелица. — И такие ситуации наиболее опасны, потому что могут закончиться непреднамеренным суицидом. С данными случаями работать сложнее.
Поэтому основной совет — делиться своей проблемой с тем, кому доверяете, и обращаться за помощью к психологу, психотерапевту, которые помогут понять причину, найти замещающее поведение и разобраться с чувствами.
— Таких пациентов отличает неумение говорить про чувства, распознавать их и делиться ими. Этому нужно учиться, чтобы не держать все в себе, — отмечает Юлия Метелица.
Некоторые специалисты советуют таким пациентам вести дневник: записывать вид самоповреждений; события, которые вызывают желание причинить себе вред; выгоды, которые дают самоповреждения; вид альтернативного поведения.
— Этот метод может сработать, если у человека есть искреннее желание искоренить привычку. Все терапевтические методы работают только тогда, когда люди сами хотят решить свою проблему. Но это желание есть далеко не у всех. Некоторые обращаются за помощью, чтобы их пожалели, чтобы выговориться, но при этом продолжают свою практику, мол «а руки заживут, не волнуйтесь». Но нужно понимать, что в какой-то момент руки уже могут не зажить, так как регенерация наших клеток не бесконечна. Поэтому нужно все же нацелиться на поиск безопасного поведения. Альтернативу всегда можно найти, если искать, — уверена психолог.
Как вести себя близким
От поведения окружения зависит многое.
— Представьте, насколько человек страдает, раз сам себя готов уничтожать, насколько у него зашкаливает уровень внутренней боли, что он сам себе наносит увечья. Поэтому ему нужна помощь, а не осуждение, — подчеркивает специалист. — Никаких подозрительных взглядов, осуждающих слов, критики. Наоборот: быть максимально понимающими и принимающими.
Часто близкие, даже замечая повреждения на теле родного человека, очень холодно реагируют на это или делают вид, что ничего не произошло. Это неправильно. Нужно обязательно говорить про это и задавать вопросы:
— Что с тобой происходит?
— Как ты себя чувствуешь?
Особенно важен последний вопрос. Он практически никогда не звучит в нашем обществе. И если мы хотим помочь близким справляться с внутренними проблемами, нужно заучить его и практиковать.
Как правило, селфхарм появляется в подростковом возрасте. Какие признаки могут подсказать взрослым, что с ребенком что-то не так? Юлия Метелица перечислила основные:
- Часто появляются царапины или порезы, которые нельзя объяснить игрой с животными или дворовыми травмами.
- Начинает не к месту и не по сезону носить одежду с длинными рукавами (пытается закрыть порезы на руках).
- Наличие крови на одежде, белье или кровати.
- Замыкается в себе: например, был активным и вдруг перестал выходить из комнаты, молчит, плохо спит.
— Сегодня благодаря техническому и социальному прогрессу у нас появилось больше времени и ресурсов, но мы направлены каждый на себя, и от этого безумно одиноки. Стало больше комфортных условий, но меньше человеческого тепла. А без него человек страдает — каждый по-своему. Поэтому хотелось бы посоветовать быть внимательными к своим детям и близким. Внимание – это не контроль и научение, а любовь, доверие и принятие, — подчеркивает психолог.
Фото носят иллюстративный характер. Из открытых источников.
Источник
Селфхарм: я выбираю боль
Ряды параллельных царапин на руках, следы от сигаретных ожогов на запястьях, строй белых шрамов на бёдрах и многие другие отметки на теле — следы самоповреждений. Разбираемся, почему боль помогает и что делать, если всё зашло слишком далеко.
Я работаю с подростками и молодыми людьми — young adult, что называется. И место работы у меня такое, что все вокруг меня великолепно благополучны: кто третий язык учит, кто во французском театре играет, на лето — в языковую школу, на зимние каникулы — в Таиланд. Только иногда (в сессию, кстати, заметнее всего), начинает что-то идти не так. Изредка я вижу на руках ряды параллельных шрамов, одни поверх других. Это, впрочем, единичные случаи: рубашки с широкими рукавами, водолазки, целые связки ленточек и браслетов надёжно укрывают руку от локтя до запястья, поди разбери, что там — а если и увидишь, то скорее всего не спросишь. Все эти люди совершенно искренне переживают из-за отметок, ходят на свидания, обсуждают достоинства Мarvel перед DC (и наоборот), уже знают, куда хотят поступать или где работать, но при этом периодически приходят с забинтованными руками или характерными царапинами на тыльной стороне ладони.
Селфхарм (аутоагрессия, самоповреждение) — нанесение себе порезов, втыкание игл, прижигание сигаретой, вырывание волос, саморасцарапывание и прочее. Самоповреждение — это чаще всего попытка избавиться от ментального дискомфорта (страха, сильной тревоги, ненависти к себе) и свидетельство серьёзных психологических проблем. Селфхарм — не то же самое, что суицид, но можно серьёзно пораниться, даже если не собираешься этого делать. Можно не рассчитать глубину пореза или занести в рану инфекцию, которую придётся скрывать так же, как порезы и ожоги до этого — что действительно сильно ухудшает не только общее эмоциональное состояние, но и представляет опасность для здоровья.
Д.: «Однажды я познакомилась с человеком, который занимался селфхармом. Это была моя дальняя знакомая, она часто писала об этом в твиттере, резала себе бёдра и однажды даже выложила фото порезов. Я вижу у некоторых людей расцарапанные руки, расцарапанные сильнее, чем это могло получиться случайно. У одной знакомой видела ряд пластырей на руке, на них было написано: „Почему ты всегда всё портишь“. Я это замечаю. Это распространено больше, чем люди думают. Это нормально не в том плане, что это можно совершать с собой, это нормально в том плане, что это повсеместно. У меня довольно много знакомых, и на самом деле в определённых сообществах точно будут люди, которые что-то такое с собой делали. В первую очередь это, конечно, люди с ментальными расстройствами. Но я знаю людей, ровесников моих родителей, которые тоже что-то такое с собой делали, моя мама говорила, что в юности делала с собой примерно то же, что и я».
Статистику по самоповреждениям собирать крайне сложно. Во-первых, не очень понятно, что именно можно считать селфхармом. Люди часто занимаются потенциально опасной деятельностью, которая не связана с работой или выживанием, например, курят. Но входит ли в аутоагрессию переедание или недоедание? А экстремальный спорт? Это всё, безусловно, вредные или опасные занятия, и некоторые из них даже обусловлены теми же причинами, что и более очевидные виды аутоагрессии. Но отделить одно от другого, тем более на первый взгляд, почти невозможно. Во-вторых, большая часть селфхармщиков тщательно скрывает шрамы. Резать руки совершенно необязательно: вполне можно то же самое делать с ногами, которые под джинсами всё равно никто не увидит. Так что скрытого селфхарма может быть значительно больше, чем мы думаем.
Селфхарм может иметь разную природу. Он может быть способом канализации внутреннего напряжения, неосознанным получением удовольствия от боли или специфической коммуникацией с миром.
Некоторые исследования показывают, что примерно 1 % населения США каким-то образом наносит себе повреждения (в этот процент входят также люди с различными расстройствами пищевого поведения). Среди подростков селфхарм распространён шире: британские исследования утверждают, что так или иначе вредят себе 13-16 % молодых людей. Однако селфхарм — не специфически подростковое явление: на деле у взрослого есть больше, чем у подростка, способов навредить себе, а также скрывать последствия самоповреждений.
Д., шестнадцать лет: «Первый раз я попыталась себе навредить лет в двенадцать или тринадцать. Это такая неосознанная, нервная реакция, я начинала себя царапать. Иногда следы оставались на пару дней. Однажды в четырнадцать лет я была очень расстроена, у меня оказалась в кармане булавка, и я расцарапала себе руки ей. Это повторялось дважды, и я предпочитаю говорить, что это были два единственных опыта селфхарма. Это было расстройство и злость на себя. Я не могу добиться того, чего хочу, я позволила с собой чему-то случиться. Я думала, что вымещу на себе злость к себе, и станет легче».
Самоповреждения бывают самыми разными. Наносят их своими руками или же используя подручные инструменты. Эмоциональную боль часто глушат самым «популярным» способом — порезами и проколами кожи (по-английски прямым синонимом self-harm будет cutting, «резка»), или же прижиганием — об себя часто тушат сигареты. Режут или жгут руки — на сгибах локтей, запястий, разрезают кожу пальцев или ладоней. Режут бёдра — чтобы скрывать раны под одеждой. В принципе, царапание и расчёсы (порой до крови) тоже относятся к аутоагрессии, за тем исключением, что зачастую их сложно отличить от последствий других неврозов. Селфхарм более осознан, нежели автоматическое расчёсывание участка кожи.
Е., шестнадцать лет: «Начал в пятнадцать: ожоги на ногах, чтобы не видно было. Пока что никто ничего не видел. Скорее начал от усталости, чем от чего-либо ещё. Я сейчас, во-первых, в терапии, а во-вторых, на ксанаксе. И к терапевту пошёл, чтобы выписали таблетки — иначе боюсь панических атак, они примерно тогда же [в пятнадцать лет] начались. Иногда кажется, что горят деревья — это дико страшно, тогда иду пить таблетки или курить. Боюсь, что всё на самом деле наоборот, и всё, что я вижу вокруг меня, это глюки, а в панической атаке я вижу что-то настоящее. Когда антидепрессанты кончаются, боль помогает остановить паническую атаку, так же, как сигарета».
Другой тип переживаний — попытка вернуть контроль над своим телом — может вылиться в сдавливание участков тела, часто головы; перетягивание щиколоток или запястий до потери чувствительности, перематывание эластичными бинтами торса или ниткой — кончиков пальцев. Такие практики позволяют почувствовать границы собственного тела и «вернуться» в него. К этой же категории относятся битьё головой или бросание своего тела на стену или другие твёрдые предметы. Попытки наказать себя за отсутствие контроля над своими желаниями из-за расстройства пищевого поведения могут сводиться к проглатыванию несъедобных предметов.
Н., двадцать пять лет: «Я никогда этим не злоупотребляла, не резала глубоко и не прибегала к такому часто — но какое-то время, пару месяцев, наверное, носила длинные рукава и старалась резать ближе к локтю, чтобы никто случайно не заметил. Это для меня было что-то вроде оплеухи, которую дают истеричке — физическое воздействие вместо ментального, когда уже разговоры не помогают. Кто-то идёт умываться холодной водой, кто-то бьёт стены, я вот себя резала. А, ну ещё один раз, когда ничего режущего рядом не было, я затушила об ладонь сигарету. Тоже помогло».
Зачем это всё-таки делают? Селфхарм может быть способом справиться с переживаниями, эмоциональной перегрузкой. Концентрация на острых физических переживаниях отвлекает от эмоциональной боли, которая отходит на второй план. Некоторые психоэмоциональные состояния сильно притупляют восприятие реальности: в депрессии и околодепрессивных состояниях сложно вообще хоть что-то почувствовать, а физическая боль помогает прийти в себя и снова ощутить себя живым.
Самоповреждением часто занимаются молодые люди, находящиеся под гиперопекой. У них нет возможности самостоятельно контролировать свою жизнь: они занимаются не тем, что нравится им, учатся нелюбимой профессии и ограничены в близком общении с друзьями. В такой ситуации единственное, что можно контролировать, — это своё тело. Селфхарм становится способом повлиять хоть на что-то в своей жизни. Удивительно, но близкие таких людей почти никогда не замечают следов самоповреждений, хотя их сложно не заметить. Если на рубашке изнутри кровавые разводы, если человек при росте за метр семьдесят весит тридцать килограмм, а родственники этого не замечают — значит, не хотят замечать.
Е.: «Я сейчас занимаюсь дизайном, и перед просмотрами часто психую. Когда делаю проект — нервничаю. Если что-то идёт не так — либо пью таблетки, либо иду курить и прижигаю себя. Мне надо перевестись (я сейчас учусь в чём-то типа соцэка, хочу на дизайн), и приходится учиться и на подготовительных курсах, и у себя. Очень много времени и сил это всё жрёт. Родители поддерживают идею с переводом, но это сложно, я боюсь не оправдать [надежды]. Они вообще думают, что у меня всё прекрасно. Если будете это публиковать — пришлите мне, надеюсь, я не один такой. Хотя нет. Надеюсь, один».
Зачастую селфхарм связан с болезненным чувством вины и попыткой наказать себя: за конкретные проступки или в целом за собственное существование.
Селфхарм связывают с разными диагнозами: с пограничным расстройством личности, большим депрессивным расстройством, шизофренией, депрессией, однако чаще всего самоповреждение связано с тревогой и тревожными расстройствами.
Повреждения, нанесённые себе в состоянии психоза, могут не быть селфхармом в том смысле, в каком они описываются в этой статье: для человека в психозе нанесение себе травм может быть способом общения с богом. Или же галлюцинаторно-бредовый синдром заставляет его быть абсолютно уверенным, что если он шагнёт с высотки, — то полетит. Так же, как смерть в такой ситуации нельзя рассматривать как суицид, так и повреждения, полученные в таком состоянии, нельзя расценивать как селфхарм. Это следствие искажённого восприятия реальности.
В краткосрочной перспективе самоповреждения могут быть не так и страшны. Физическая боль позволяет в некоторой мере оставаться на плаву, выразить те эмоции, которые словами высказать не получается, регулировать себя и отвлекаться от тяжёлых жизненных обстоятельств. Если вы от злости вдарили кулаком по стене или от нервов сгрызли маникюр — ничего ужасного ещё не случилось. Проблемы начинаются, когда селфхарм становится систематическим.
Д.: «Я не думала, что могу обратиться к близким. Некоторые мои друзья знали, что я что-то с собой делаю, но они считали, что это несерьёзно, что я это перерасту или что это просто дурная привычка. Мои друзья рассчитывают на себя в таких вопросах, и, думаю, они рассчитывали, что я тоже буду полагаться на себя. Родственники? Вообще не вариант, часть из них я не хотела пугать, части точно не хотела ничего рассказывать».
В долгосрочной перспективе самоповреждения вызывают больше проблем, чем решают. Многие селфхармщики не могут рассказать о своих травмах близким людям. С одной стороны, они стыдятся своих проблем, которые и заставили их навредить себе. С другой, стыдно и за сам факт самоповреждений, которые как будто становятся доказательством того, что ты не справился, потерял контроль и облажался. Облегчение от боли длится недолго и быстро сменяется этими чувствами стыда и вины, а невозможность поделиться собственными переживаниями с кем-либо только усугубляет одиночество и изоляцию. Такой замкнутый круг мешает освоить более эффективные способы борьбы с тревогой и депрессией.
Н.: «Мне было восемнадцать, что ли. Только уехала от родителей в большой город, свобода, все дела. И влюбилась — разумеется, безответно. Даже не так: мы сначала общались как друзья, и потом я поняла, что хочу чего-то ещё. Я попыталась в этом признаться, а человек сказал: „Мне всё равно“. Тогда я проревела пару дней, была практически в истерике, и когда стало совсем плохо, по наитию схватила канцелярский нож и черкнула по венам. Внезапно отпустило. Ощущение всё равно очень странное — сравнимо с пробиванием кокона, наверное. Сначала хочется спрятаться, переварить всё это в одиночестве, и это, наверное, ещё нормально. Ты сидишь, намертво заглохнув и пытаясь хоть что-то почувствовать, кроме ужаса „менябросили-менябросили-менябросили“, и в тебе ходит какой-то почти нечеловеческий вой: не помогают ни разговоры с близкими, ни крики с балкона, даже если попытаться напиться — всё равно легче не становится.
Отключается инстинкт самосохранения, пьёшь, думаешь, что будет похмелье, и от этой мысли испытываешь какую-то злую радость: пусть физически будет так же плохо, как морально. Ты всё время замыкаешься на собственном мироощущении, как в тумане, думаешь только об одном. Конечно, в какой-то момент всё это начинает страшно раздражать, злишься на себя, на того человека, из-за которого всё началось, на окружающих, что не помогают, задалбываешься думать одновременно „меня бросили“ и „как же задолбало думать, что меня бросили“. Довольно рекурсивно получается. И сил выбраться из этого самостоятельно просто нет. Наверное, это была депрессия, но в восемнадцать сложно думать, что что-то не так. И тогда чисто физические ощущения позволяют как-то с этим справиться. Если у тебя болит рука или там нога — это хорошо, это здорово, ты вроде бы чувствуешь, что имеешь право отвлечься, и одновременно чувствуешь, что рука у тебя до сих пор есть и о ней надо позаботиться. Иллюзия контроля: кажется, что ты сам можешь регулировать, как ты себе вредишь, хотя бы в реальном мире, раз уж в голове ты себе больше не хозяин. Потом порез подживает, а его можно расцарапывать снова — это снова и снова тебе возвращает какую-то физичность».
Самоповреждение может вызывать зависимость. Оно начинается с импульсивного поступка или желания почувствовать контроль над собой, но вскоре может оказаться, что селфхарм сам начинает диктовать условия жизни. Довольно часто самоповреждение превращается в навязчивое поведение, которое бывает крайне трудно остановить. Однако суициденты далеко не всегда до попытки самоубийства наносили себе повреждения, а человек, наносящий себе повреждения, тоже редко доходит до «последнего шага».
По поводу селфхарма ходят разные мифы, которые коренятся в непонимании природы поступков селфхармщиков и неразличение самоповреждений с попытками суицида. Вот некоторые из них.
Источник