Что делать с Чечней и кто виноват?
«Кремль использует Кадырова в качестве повода, чтобы начать третью чеченскую»
Авторитетные российские политики и деятели культуры высказываются за референдум в Чечне, который призван разрешить накопившиеся противоречия между республикой и остальной Россией. Премьер Ичкерии Ахмед Закаев настаивает на реализации договора о мире, подписанного Борисом Ельциным и Асланом Масхадовым.
«Существующее положение не устраивает почти никого»
Известный политик Леонид Гозман призвал начать дискуссию о будущем Чечни с тем, чтобы «не развязать третью чеченскую». У нас, считает он, нет обсуждения, «есть лишь заверения, что все хорошо, и есть понимание, что все плохо».
По его мнению, чеченский народ, как и любой другой, имеет «неотъемлемое право на самостоятельное определение своей судьбы».
«Вопрос о будущем статусе республики — сохранения ее в составе РФ или государственной независимости — должен решаться самими чеченцами на референдуме, — пишет Гозман. — Референдум должен быть проведен под международным контролем и с участием в его организации представителей диаспор».
Сохранение Чечни в составе России, по мысли политика, предполагает безусловное прекращение фактической независимости силовых структур Чечни от федерального центра и очищение их от криминальных элементов.
Если чеченцы выберут выход из состава РФ, Россия должна строить свои взаимоотношения с независимой Чечней на основе уважения ее суверенитета.
Гозман понимает, что «существующее положение не устраивает практически никого». Он, по собственному признанию, бывал несколько раз в Чечне и шапочно знаком с главой региона Рамзаном Кадыровым.
Собеседник «Кавказ.Реалии» не знает ни одного человека в Москве, которому бы нравилось, к чему привели взаимоотношения остальной России и Чечни и кого устраивало бы то, что происходит непосредственно в республике.
«Высшие руководители России выстроили ту систему отношений, которую считают либо правильной, либо меньшей из зол», — говорит деятель, поспешно добавляя, что «не склонен кого-либо обвинять в злонамеренности».
Ему понятно, что сложившаяся система, во-первых, политически, экономически предельно затратна и, следовательно, может внезапно рухнуть при каких-то осложнениях. Во-вторых, завязана на персоналиях – на президенте Владимире Путине и Кадырове. «Персональные и сущностные изменения наступают всегда. Что будет потом? Третья чеченская война? Не дай бог», — рассуждает он.
Гозмана расстраивает укрепившийся националистический, расистский тренд, когда критики устоявшегося в Чечне режима объясняют действия Кадырова тем, что он чеченец. Мол, традиции у них там такие дикие.
«Господь дал каждому человеку свободу воли – и русскому, и чеченцу, и еврею. Мы этой свободой можем и обязаны пользоваться», — подчеркивает эксперт.
За референдум выступает и знаменитый режиссер Александр Сокуров, который считает Чечню отдельной формацией со своей армией, активнейшей исламизацией, милитаризацией, восхвалением жестокосердия, высокомерием, демонстративным несоблюдением Конституции и законов Российской Федерации.
«Сегодня у нас с чеченцами, видимо, разные моральные принципы, разные представления о госстроительстве и ответственности перед законами. Радикально разнятся и представления о ценности человеческой жизни», — не скрывает эмоций Александр Николаевич.
Путина Кадыров любит, но Россия Кадырова не любит
Глава правительства Ичкерии в изгнании Ахмед Закаев видит в качестве альтернативы третьей чеченской войне исполнение договора о мире, который был подписан 12 мая 1997 года (в нем Чечня и Россия — равноправные субъекты). Чтобы избавиться от имиджа агрессора, России выгодно реализовать этот договор.
К его реализации должны быть привлечены и чеченцы, живущие в Чечне, и чеченцы, оказавшиеся за границей, и российское общество.
«Вся проблема в том, что Россия начиная с XIX века (с Кавказской войны) принимала законы, прокламации, а потом сама же их не выполняла», — возмущается собеседник «Кавказ.Реалии».
Чечня и Россия, по его словам, обречены быть вместе. Вопрос лишь в том, как они будут жить – как противники или как надежные союзники.
По мнению Закаева, война между Чечней и Россией продолжается.
«Назревает что-то очень серьезное. Все понимают, что так не может продолжаться, — уверен деятель. — Кадыров считает, что обманывает русских, объявляя Чечню частью России и признаваясь в любви к Путину. Путина он любит, конечно, но Россия его не любит».
Закаев считает, что Кремль просто использует «недалекого Рамзана», демонстрируя его богатство и держа на первых полосах газет: «Человек, который никогда ничего не имел, по своей глупости шикует. Российскому обывателю, еле сводящему концы с концами, показывают роскошь, которую сегодня имеет этот барин на Кавказе. Конечно, это раздражает людей».
Если бы Москве не нравилось то, что он делает, одного телефонного звонка из администрации президента было бы достаточно.
Антикадыровская истерия, сетует премьер, переходит в античеченскую кампанию: «Это говорит о том, что российская общественность уже готова к третьей чеченской войне. Через спровоцированные ФСБ гей-скандалы международная общественность тоже готова к этому».
Кадыров нужен Москве в качестве инструмента для начала очередного витка насилия в Чечне, считает политик. А через Чечню Кремль решает свои внутренние проблемы. Схема простая: если нет в бюджете денег — говорить, что все ушло на Чечню, если надо отвлечь внимание – демонстрировать дворцы Кадырова.
«Неизвестно, пойдет Путин на очередной срок или нет. Но тот, кто придет ему на смену, должен легитимизировать себя на чеченской войне, как в свое время сделал Путин», — резюмирует Закаев.
Источник
Что делать с Чечней?
Казалось бы подзабытая тема. С момента прекращения боевых действий прошло более 10 лет. С лозунгом «Хватит кормить Кавказ» тоже вроде как разобрались. Проплаченный пиар не смог завоевать умы миллионов россиян. Но проблема остаётся. И у нас есть определенные требования к Рамзану Кадырову.
Осенью Рамзан в очередной раз просил об увеличении финансирования Республике. Объяснение простое — рождаемость вынуждает больше тратить на социальную сферу. Люди рожают потому, что верят в будущее. Чечня остаётся одной из самых дотационных республик. Оно и понятно — в окружении других слаборазвитых регионов нет возможности сделать рывок, для этого просто нет ресурсов сотрудничества, как это прослеживается в Краснодарском крае, у которого есть Порты.
Такое спонсирование не будет вечным. В Стратегии социально-экономического развития Чеченской Республики до 2025 года указана цель «Стать динамично развивающимся регионом по темпам экономического роста». Если учитывать, что стратегию составляла компания «AV group» (является лидером стратегирования для Северо-Кавказского и Южного федеральных округов), можно надеяться на оптимальную включенность всех возможных ресурсов развития Чечни.
Но вопрос в другом. Сможет ли Рамзан Кадыров создать атмосферу принятия чужого, как своего? Без этого нет экономического развития в современном мире. Никто не станет вкладывать деньги туда, где угрожают могуществом. Экономика с позиции силы устарела. Что сможет сделать глава региона, чтобы россияне почувствовали себя в Чечне, как у себя дома? Ничего.
Миллионный митинг 4 сентября 2017 года со словами «Мы приветствуем гостей из Российской Федерации» не вызывает желания инвестировать в разрушенную экономику. Наоборот, возникает желание лишить всех дотаций. И вина на главе республики. Гордость горца перекрывает мнение простых россиян.
С такими настроениями Чечня не сможет достигнуть нужных показателей, а после ухода Путина Кадыров лишится покровительства. Ему придется действовать на общих основаниях. При этом требования к региону увеличатся. Построение ветки Великого Шелкового пути через Каспий и Чечню нуждается в обеспечении стабильности и безопасности.
Как Рамзан Кадыров собирается выходить из этой ситуации? Мир меняется и терпение Федерального центра не вечно. Уже был арестован Умар Джабраилов за хулиганство. Никто не является неприкасаемым. Обеспечение толерантности к чужому мнению, культуре и бизнесу, вернуть в республику русских, христиан — основная задача по обеспечению высокого уровня инвестиционного климата.
Строительство Православного Храма — отличное начало, но этого мало.
Часть полномочий в регионе Кадырову придется передать рожденным вне территории республики. Это единственный путь строительства богатой, развитой Чечни, региона Российской Федерации.
Это условие процветания и взаимопонимания русских, бурят, калмыков, всех других народов благословенной России с чеченским народом. Пока сами чеченцы не почувствуют себя русскими, им не удастся интегрироваться в Россию на долгие годы. Быть русским не значит предать своих предков. Это значить жить чаяниями всей России, всех жителей, всех народов Святой Руси.
А потому и нам всем нужно требовать от Чечни, от уважаемого нами Рамзана Кадырова только одного — принятия главенства интересов всей России над своими собственными. Не только самого Рамзана, но в большей степени всех жителей Чечни.
А экономика? Культура? Деньги? — это дело наживное. С нашей общей помощью республика справится с последствиями террористической деятельности 90-х 2000-х годов. И вместе мы достигнем больших высот. Великий Шелковый путь окупит все вложения. А коли и не так, то помощь соотечественникам в любом случае нужна. ЧР не исключение.
Что делать с Чечней? Помочь ей служить нашей общей Родине и общему Отечеству, помочь найти правильный путь! Путь единения.
Источник
Остров Чечня. Что будет с республикой после ухода Владимира Путина
П охороны Абдуллы Анзорова прошли в атмосфере медийного сюрреализма, впрочем, совершенно обычной для новостей из Чечни. 18-летний парень в октябре убил и обезглавил под Парижем учителя Самюэля Пати, который показывал ученикам карикатуры на пророка Мухаммада. Предание Анзорова земле на родине предков, в селении Шалажи, прошло при большом стечении народа и силовиков. Глава села Салман Магомадов сказал журналистам, что они патрулировали Шалажи не из-за похорон, а из-за коронавируса.
Затем Магомадов сообщил, что Анзорова не хоронили с почестями. Однако на видео, предположительно снятом на похоронах, видно: тело сопровождает много людей. Они беспрерывно скандируют славословия покойному. Сельский глава тут же сам себя опроверг: «Для всего исламского мира он герой. Во Франции и Европе “голубые” герои, а здесь нет». Звучат предложения назвать именем Анзорова улицу в селе.
История была бы неполной без участия Дмитрия Пескова. Он ответил на вопрос о похоронах так, как и полагается любому российскому чиновнику, кроме Рамзана Кадырова, когда речь заходит о Чечне: мол, ничего не знаю, не ведаю, не слышал. Впрочем, «речь идет о террористическом акте, который не подлежит ничему, кроме как глубокому осуждению и неприятию», добавил alter ego Владимира Путина, вступив таким образом в заочную полемику со своими соотечественниками из Урус-Мартановского района, которые, судя по видеокадрам, считают деяние покойного не просто похвальным, но и богоугодным. Бог, с их точки зрения, справедливо покарал Самюэля Пати смертью за «клевету на пророка».
Жители села Шалажи вольны хоронить своих покойников как им угодно. Однако и откровенная ложь сельского старейшины, и уклончивость президентского пресс-секретаря, и крики «Аллах акбар», слышные на видео, напомнили о том, о чем в России не принято говорить на публике: Чечня, формально один из регионов федерации, на самом деле живет по своим правилам. Она, скорее, напоминает государство, находящееся с Россией в конфедеративных отношениях.
Только там, помимо портретов Путина, везде висят портреты предыдущего главы региона, отца нынешнего. Сам глава, одетый в некую особую форму, проводит на телекамеры длительные совещания, на которых ругает силовиков и раздает им директивы. Или собирает многотысячные митинги — то в свою поддержку, то в защиту мусульман Бирмы. В его честь названы улицы и парки Чечни. Когда началась эпидемия COVID-19, он первый, не спросив разрешения Москвы, закрыл республику для въезда жителей других регионов.
Представим себе судьбу губернатора Челябинской области или даже главы соседнего с Чечней Дагестана, учини он нечто подобное. Ведь для всей остальной России такие действия, такие совещания, такие митинги, такие высказывания — это прерогатива исключительно одного человека, президента страны. И разумеется, никто в России не может и помыслить выступить с угрозами главе иностранного государства. А Кадыров может без всяких последствий публично поносить Эмманюэля Макрона и оправдывать убийцу Самюэля Пати. Предание земле террориста едва ли состоялось бы в таком публичном формате без негласной санкции Грозного, считает много лет занимающаяся темой Чечни журналист Елена Милашина.
Владимира Путин и Рамзан Кадыров во время рабочей встречи Фото: Пресс-служба президента РФ
Похороны Анзорова отражают важный элемент полуофициального образа Чечни. Ислам в республике не просто антизападнический. Это в России норма. Кремль поощряет такие тенденции у всех «традиционных» конфессий. 30 лет обучения российских имамов и богословов в арабских странах тоже сделали свое дело — теории заговора и антисемитизм в среде российских мусульман укоренены ненамного слабее, чем в Дамаске или Каире. Однако публичные проявления ислама в Чечне часто имеют резко антисветский, радикальный характер. Если бы не снег и зимняя одежда людей на кадрах видео из села Шалажи, можно было бы подумать, что это съемка похорон ближневосточного «шахида». Представить себе такое в Башкирии или Адыгее сложновато.
Примеры особого статуса Чечни можно приводить еще долго. При этом бюджет республики два последних десятилетия минимум на 85 процентов формируется за счет прямого федерального финансирования.
Как сложилось такое положение дел? В начале своего президентства Путин понял: чеченскую войну невозможно выиграть. Вместо продолжения бессмысленных боевых действий республику отдали под наследственное управление одной из местных семей — на «эксклюзивных» условиях. Нельзя сказать, что Кремль не извлекает из этого совсем никаких выгод. «Кадыровским спецназом» пугают оппозицию, когда она выходит на улицы. Выходцы из Чечни, как правило, очень своевременно предъявляют претензии оппонентам Путина и разбираются с ними, как это было с Борисом Немцовым. Они же в нужный момент оказываются в местах вроде Донбасса. Рамзан Кадыров работает своего рода неофициальным спецпредставителем Кремля по отношениям с исламским миром, где он служит примером восхождения мусульманина на недосягаемую в западных странах ступень могущества и влияния. Вдобавок, острота эмоций и горечь воспоминаний о чеченской войне в российском обществе притупились и отношение к чеченцам медленно, но улучшается.
Сегодня Чечня существует на далекой периферии общественного сознания. В ее статусе ничего не изменится, пока в Кремле сидит Владимир Путин, а клоунадой, которую в России именуют «политикой», руководит его администрация. Но что будет дальше? Смена режима и свободные выборы, когда бы они ни произошли, будут означать, не побоюсь этого слова, «обнуление» обязательств федерального центра перед республикой. Хотя бы потому, что эти отношения фактически производная от взаимных симпатий и обязательств Путина и Кадырова. На одном из первых же заседаний настоящей Госдумы, а не той массовки, которая сидит в Охотном ряду сегодня, обязательно встанет депутат от Оренбургской области или Республики Тыва и спросит: «Почему мне и моим избирателям не дают такие же деньги, которые выделяют Грозному?» Будут и другие вопросы — о неформальном распространении норм шариата, фактически особом статусе спецформирований местного МВД и многом другом.
Какие бы люди ни встали во главе российских государственных институтов после ухода со сцены путинского режима, им придется решить проблему особого статуса Чечни.
Строго говоря, путей может быть всего два: попытаться встроить республику в федеральный мейнстрим, ликвидировав персоналистское правление и лишив республиканское руководство привилегий, или оставить все как есть, но дать остальным регионам такую же независимость от центра. Российский исторический опыт подсказывает, что новая власть скорее выберет первый вариант. Это может привести к конфликту с местными элитами, возможно, очень жесткому. Ведь даже нормальные выборы провести в Чечне будет нелегко из-за их сопротивления. Второй вариант, на первый взгляд, кажется опасным для единства страны. Однако после бесконечной и бессмысленной путинской централизации новому Кремлю было бы логично дать регионам максимальную свободу. Но какой должна быть ее степень?
Главный вопрос: как отнесется к изменениям чеченское общество? С одной стороны, из того самого «85-процентного» бюджета ему перепадает немного, а давление кадыровской системы испытывают многие. С другой — память о войне в чеченских семьях жива, а представления об окружающем мире во многом сформированы пропагандой, замкнутостью и традициями. Глядя на кадры из села Шалажи, понимаешь: это один из символов того вызова, с которым столкнется и новое — надеюсь, демократическое и легитимное — российское руководство, и российское общество. Включая не абстрактную «Чечню», а вполне конкретный чеченский народ.
Чеченский вызов станет для нового российского руководства не менее серьезным, чем замирение с Украиной.
Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь
Источник