Как вдруг по руке муравей пробежал
Очередь за солнцем на холодном углу
Я сяду на колёса — ты сядешь на иглу.
Ни обуха плетью нечаянно перешибить
Ни соплёю небесный огонь загасить ненароком
И уж конечно на грабли никак не ступить наповал
слепошарым своим говнодавом
Ты даже пирожком подавиться — и то толком
А туда же — в берсерки коварного слова
по осени пепельной
вовсе не болдинской.
Метаморфозы
Время сеет время сеет
Только радуга над полем
В ярких сумерках дождя
Из оврагов веет память
Рыбы плещутся в кустах
Нежной ленточкой на ветке
По руке сползает жук.
Снежный шарик на ладони
Он распустится цветком
И, как гусеница, летом
Превратится в воробья.
На асфальт упал кузнечик —
Тают улицы под ним
Побегут они ручьями
И исчезнут, как и он,
В ярких сумерках дождя
Там, где радуга над полем.
Каждый божий день
Что-нибудь да случается
Не бывает такого дня
Да не стряслось
Скажем так, поучительного
То темя свирепо зачешется
То в пот так и бросит с размаху
То ни с того ни с сего
Проснёшься не дома
А в мокрых кустах
Возле конечной остановки
То вены возьмут и распухнут
Возьмут и РАСПУХНУТ
На тыльной стороне
Твоей деревянной ладони.
Сидя на самом краешке
Над коричневой рекой
На громоздкое небо
И что-то такое собрался подумать
Как вдруг по руке
20-е сентября
Валятся навзничь. Молчат. Привыкают.
Клопы же душистые наши лесные
Уже собрались на мучительный отдых
В сонной траве терпеливой подснежной.
Да, ежегодно-жестокое недоразумение
Ждёт насекомого брата.
В картофельном поле ликует лопата
Звереет лопата беснуется,
Но бульба гниёт и сгнивает упрямо
В затерянных парниках
В заколдованных ямах
В саване мешковины
В гробовой теснотище удачно сколоченных ящиков
И листва привыкает
В поле лопата шалеет беснуется
В роще мертвеет наш брат насекомый
А городе сумерки мчатся по улицам
Словно погоня в горячей крови.
Как листовка — так и я
Новые родятся да командиры
Это хорошо, это так и надо
Чтобы ни сказали — не станем спорить
Чтобы ни дарили — не станем верить
Чтобы ни случилось — умоем руки
Чтобы ни стряслось — помолчим на небо
Станем необъятными, как полати
Станем заповедными, как деревья
Эх, новые родятся да командиры
Это ничего, значит так и надо
Главное, что дождик унёс соринку
Главное, что ёжик всегда в тумане
Как листовка — так и я
Как в сосне обезглавленной
Так и во рту у меня.
Мне б лечиться и лечиться
Всё от вашей от развесистой хуйни,
Да от красной от вашей икры
Что вон примостилась на краю тарелки
могучей малиновой кучкой
Мне бы в землю в опилки в сугроб завалиться,
Кишат во мне мысли бездарные вздорные кишат
Словно москвичи в метрополитене
Снуют по мозгам, как навозные мухи по нотному стану
И ветру тотчас уподобился
Тому, что застрявши в дремучей дыре коридора
Кончается ветер да только никак
В туманной пепельнице
Он новый
Огонь, завязанный узелками
Скользкий на вкус
Горький на ощупь
Жар кидается на глаза
Дрожь под ветренным воротником
Он пришёл новый
Надо открыть дверь
Блюз
Я рано утром в темноте уходил на работу
Окно было закрыто шторами
Я поздно вечером в темноте приходил с работы
Окно было закрыто шторами
Когда в субботу я наконец распахнул шторы —
на месте окна я нашёл
Кирпичи кирпичи кирпичи
Задумчиво раскачиваясь на почтенном табурете
Странствую по заснеженным, изъеденным мышами просторам
Путешествую по комедийным граням
Забавляюсь фактом существования заводного зайца
Затейливо рассуждаю о многообразии словесного пластилина
Источник
Как вдруг по руке муравей пробежал
Ни времени ни пространства
Лишь скорбная воля
Да терпеливая вера звериная
В то, что сменят нас однажды
Ещё большие карлики великаны
В то, что весна постучится в наши двери
В то, что победа встанет на пороге
В то, что наши возмутительные боги
Вдруг возьмут да и заглянут
К нам на огонёк.
Да, много воды утекло
Всеми соками радуги
А та, что осталась — так, не вода —
Даже не скрипнет под колесом
Не говоря уже о драгоценном моём сапоге с каблучищем
А в небе алеет плывёт раздаётся
Пятно неудачи доселе неслыханной
Так никому и неведомой вовсе.
Во весь мой раскидистый взор
Дурацкий узор из извилистых вещей,
сиволапых натюрмортов и гнилых овощей
Во весь мой разнузданный зрак
И резвый топорик коварный кровавый
Зарытый тайком в каменистой листве.
Такое постигло меня однажды
Не помню только — на кладбище или в москве
А, ну конечно же.
8 ноября, 18 декабря 1995
Наше дело почётное
словно купание в жиже навозной
Наше дело геройское
словно битва с прыщами на собственной заднице
Наше дело живое, юное
словно листва гробовая осенняя
Наше дело последнее
словно вечно последний раз.
Нам пора кончать
Сочный прыщ половых проблем
Немая жопа постылых дней
Полоса безразличных слов
Потные подмышки поездов
Самокат чёрно-белых снов
Прокатился в простых умах
Простыня улетает вдаль
Цыплёнок ищет в себе желток
Сырой картофель небытия
Волос в горле который год
Туалетной бумаги ком
Привыкает к своей судьбе
Давайте вместе кончим
Нам пора кончать
Нас пора кончать
Нам пора кончать.
Сквозь ветхую крышу текла озорная заря
текла безмятежно и густо
Сквозь ветхую крышу на запятнанные простыни
Источник
Егор Летов — Стихи
Егор Летов — Стихи краткое содержание
Стихи — читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
ступала вновь и вновь. Прохожие останавливались оборачи-
вались их указующие на меня пальцы вытягивались
в подзорные трубочки и змеились. Я ничего не мог поделать
с этой улыбкой — в ярости я со всей силы пизданул по ней
звонким кулаком — она прямо так и полезла наружу.
Я взмахнул руками засмеялся и побежал.
Мышеловка
Завтра будет скучно и смешно
Это не больно — просто вчера был день
Завтра будет вечно и грешно
Это не важно — важен лишь цвет травы
Соль насыпана на ладонь
Рассыпана на ладони…
Я не спал десять тысяч ночей
Мой желудок набит до отказа снежками
Окурками, пирожками, картофельной шелухой
Мне под веки насыпали сахар
Мне в виски понатыкали гвозди
И сердце моё словно тусклая пыльная лампочка
в коммунальном промозглом сортире
И губы мои словно опухоль
И глаза словно на фотографии
И весь я комок пластилина
брошенный в чей-то глубокий костёр
В жадном настойчивом пламени
А надо мною лишь звёздное стылое небо
И чьи-то сосредоточенные
Кайф или больше
Рука повисла в небе — полном до краёв
Мои ошибки устилают мой позор
Я сочно благодарен — словно кошкин блёв
И смачно богомолен — словно приговор
Но мне придется выбирать —
Кайф или больше
Смерть или больше.
Я буду ласковым, как тёплый банный лист
Я буду вежливым, как битое окно
Я буду благотворен, словно онанист
Я буду зазеркален, словно всё равно
Но мне придется выбирать —
Кайф или больше
Смерть или больше.
Игрушки взорваны — такой смешной нарыв
Сцепляет пуговицы слов и петли глаз
Я буду безграничен, как презерватив
Я буду непорочен, словно унитаз
Но мне придется выбирать —
Кайф или больше
Смерть или больше.
Он стиснув зубы смотрел мне вслед
Всё было словно на самом деле
Но приглядевшись он сразу понял
Что я не оставляю следов на свежем снегу.
Свои подумали, что я — чужой
Чужие заподозрили, что я ебанулся
И все они решили, что я опасен
Ведь я не оставляю следов на свежем снегу
А мёртвая мышь в кармане гниёт
А мёртвая мышь гниёт в кармане
И теперь никто никого не найдёт
Ведь я не оставляю следов на свежем снегу
Меня давно бы уж зарыли в снег
Меня давно бы уж загнали в яму
Меня давно бы уж нашли по следу
Но я не оставляю следов на свежем снегу
Не оставляю следов на снегу.
Система
Намеченной жертвы распростёртый клюв
Затраченных усилий захудалый гнев
Очередь за солнцем на холодном углу
Я сяду на колёса — ты сядешь на иглу.
Отрыгнув сомненья, закатав рукав
Нелегко солдату среди буйных трав
Если б он был зрячий — я бы был слепой
Если б я был мёртвый — он бы был живой.
Так обыщи же моё тело узловатой рукой
Заключи меня в свой параличный покой
Меня не застремает перемена мест
Стукач не выдаст — свинья не съест
По больному месту да калёным швом
По открытой ране да сырой землёй
Из родной кровати да в последний раунд
Из крейзовой благодати да в underground
Намеченной жатвы распростёртый взгляд
Утраченных иллюзий запоздалый гнёт
Очередь за солнцем на холодном углу
Я сяду на колёса — ты сядешь на иглу.
Ни обуха плетью нечаянно перешибить
Ни соплёю небесный огонь загасить ненароком
И уж конечно на грабли никак не ступить наповал
Источник
Как вдруг по руке муравей пробежал
Пересохло
Как в сосне обезглавленной
Так и во рту у меня.
Мне б лечиться и лечиться
Всё от вашей от развесистой хуйни,
Виноградного бахчисарая
Да от красной от вашей икры
Что вон примостилась на краю тарелки
могучей малиновой кучкой
Кроваво-слизистым кукишем.
Мне бы в землю в опилки в сугроб завалиться,
забыться, заткнуться —
Кишат во мне мысли бездарные вздорные кишат
кишат во мне
Словно москвичи в метрополитене
Снуют по мозгам, как навозные мухи по нотному стану
Я скоро устану
Ну вот и устал
И ветру тотчас уподобился
Тому, что застрявши в дремучей дыре коридора
Кончается ветер да только никак
И я тоже дурак
Бессловесный.
Целлофановый огонь
Огонь, завязанный узелками
Хрустальный дым
Скользкий на вкус
Горький на ощупь
Жар кидается на глаза
Дрожь под ветренным воротником
Танец антидождя.
Он пришёл новый
Надо открыть дверь
Я рано утром в темноте уходил на работу
Окно было закрыто шторами
Я поздно вечером в темноте приходил с работы
Окно было закрыто шторами
Когда в субботу я наконец распахнул шторы —
на месте окна я нашёл
Кирпичи кирпичи кирпичи
Победители
Двум моим приятелям из г. Красноярска
Им было конечно
Им было подавно
Им было действительно и безусловно
Когда они щурили серые глазки
Когда они щупали снулыми пальцами
Брезгливые гримасы на собственных лицах
Когда они, важно наморщив сухие землистые лбы,
Прилежно насупив шершавые брови,
Вооружась консервными ножами безупречной логики,
Уныло штурмовали иные измерения
Когда они, преисполнившись старческого глубокомыслия,
Считали осколки разбитого зеркала
Вымеряли траектории падающих звёзд
Мгновенно гасили пожарища вескими доводами
Ни о чём не тужили, никуда не спешили
Никому не верили на слово
Всё проверяли.
Сто лет одиночества
И будет целебный хлеб
Словно нипочём
Словно многоточие
И напроломное лето моё
Однофамильное
Одноимённое
Губы в трубочку
Нить — в иголочку
Не жисть — а сорочинская ярмарка!
Заскорузло любили
Освинело горевали
Подбрасывали вверх догорелую искорку
Раскрашивали домики нетрезвыми красочками
Назывались груздями, полезали в кузова
Блуждали по мирам, словно вши по затылкам
Триумфально кочевали по невымытым стаканам,
по натруженным умам
По испуганным телам
По отсыревшим потолкам
Выпадали друг за другом как молочные зубы
Испускали дух и крик
Пузырылись топкой мелочью
В оттопыренных карманах деревянных пиджаков
Кипучие могучие никем не победимые
Словно обожжённые богами горшки
А за спинами таились
Лыжи в сенях
Санки
Салазки
Сказки
Арабески
На седьмой день ему всё остопиздело:
Пусть будет внезапно
Пусть будет неслыханно
Пусть прямо из глотки
Пусть прямо из зеркала
Безобразно рванёт из-под кожи
древесно-мясные волокна
Моя самовольная вздорная радость
ЧУДОВИЩНАЯ весна.
Чтоб клевать пучеглазое зерно на закате
Целовать неудержимые ладони на заре
Топни ногою
и вылетят на хуй все стёкла и двери
глаза вилки ложки
и складные карманные ножички
Ещё одна свирепая история любви
Грустная сказочка про свинью-копилку
Развесёлый анекдотец про то как Свидригайлов
собирался в Америку
Везучий, как зеркало, отразившее пожар
Новогодний, как полнолуние, потно зажатое в кулаке
Долгожданный, словно звонкое змеиное колечко
Единственный, словно вскользь брошенное словечко
Замечательный, словно сто добровольных лет
Одиночества.
Источник