Крыса всегда крикнет беда

Слова песни Машина времени — Морской закон

Есть в море закон, он стар как земля,
Открыт неизвестно где:
Если крысы бегут с корабля —
Быть кораблю в беде.

Крыса всегда крикнет: «Беда!»
А значит есть шанс на успех.
За это били крыс иногда,
Но при этом не так чтобы всех.

Но боцман решил, поскольку был строг,
Серым устроить бой.
И капитану он дал зарок
Всех перебить до одной.

И были матросы против сперва,
Но тот свою линию гнул.
И кстати из крыс не ушла ни одна,
Поскольку корабль не тонул.

И поднят парус и поднят флаг,
Корабль сверкает весь.
И под восторженный шепот зевак,
Уходит в далекий рейс.

И вахтенный крепко держал штурвал,
И волны к корме неслись,
И каждый матрос свое дело знал,
И не было в трюме крыс.

Но сутки прочь и стоять невмочь,
А ночью так тянет лечь.
Никто не слышал, как в эту ночь
В трюме открылась течь.

Из тех крыс хотя-бы одну —
И люди б тогда спаслись.
Но славный корабль пошел ко дну,
Оставшись без верных крыс.

Набей-ка трубку, налей вина,
И выпьем, браток, с тобой,
За тех кто первым кричит: «Беда!»
Спасая корабль свой.

Видео

Источник

Текст книги «Сборник песен»

Автор книги: Андрей Макаревич

Поэзия

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Морской закон

Есть в море закон, он стар как Земля,
Открыт неизвестно где,
Если крысы бегут с корабля
Быть кораблю в беде.

Крыса всегда крикнет – Беда!
А значит есть шанс на успех.
За это били крыс иногда,
Но при этом не так чтобы всех.

Но боцман решил, поскольку был строг,
Серым устроить бой.
И капитану он дал зарок
Всех перебить до одной.

И были матросы против сперва,
Но тот свою линию гнул.
И кстати из крыс не ушла ни одна,
Поскольку корабль не тонул.

И поднят парус и поднят флаг,
Корабль сверкает весь.
И под восторженный шепот зевак,
Уходит в далекий рейс.

И вахтенный крепко держал штурвал,
И волны к корме неслись,
И каждый матрос свое дело знал,
И не было в трюме крыс.

Но сутки прочь и стоять невмочь,
А ночью так тянет лечь.
Никто не слышал как в эту ночь
В трюме открылась течь.

Из тех бы крыс хотя-бы одну,
И люди б тогда спаслись.
Но славный корабль пошел ко дну,
Оставшись без верных крыс.

Набей-ка трубку, налей вина,
И выпьем, браток, с тобой,
За тех кто первым кричит: беда
Спасая корабль свой.

Музыка под снегом

В летнем парке зима, в летнем парке концерт.
Все начнется вот-вот, жаль, что зрителя нет.
И оркестр укрыт снегом, словно вата – глухим снегом,
И соната слышна едва-едва.

Голос скрипки звенит, как стекло о стекло.
И трубу не отнять от заснеженных губ.
А в каждой ноте поет лето, и с собою зовет лето,
И соната слышна едва-едва.

То взлетает, как стая оттаявших птиц.
То ложится под ноги, послушно как снег.
Ни для кого…

И восторг твой в глазах нам уже не понять.
Им уже не помочь, и приходится лгать.
И я опять прохожу мимо, прохожу, и гляжу мимо.
И соната слышна едва-едва.

Мы много дорог повидали на свете

Мы много дорог повидали на свете,
Мы стали сильнее, мы стали не дети.
Но лето в дороге кончалось зимою,
А зимы в дороге кончались стеною.
А мы еще верим, что мы не забыты,
Стучимся мы в двери, а двери
Надежно закрыты.

И я не пойму от кого их закрыли?
Нас может быть звали, но просто забыли…
И может нам быть понастойчивей стоит,
Тогда нас услышат
И двери конечно откроют.

И вот уже годы минутами стали
И мы понемногу стучаться устали,
И снова зима эту землю укроет,
Никто не услышит, никто не откроет.
А может стучатся сюда по-другому,
А может быть просто хозяев давно нету дома.

Дорога тебе не сулит возвращенья,
Тебе в возращеньи не будет прощенья.
А ты все не веришь, что мы позабыты
И ломишься в двери, хоть руки разбиты.
И ты безоружен, ты просто не нужен,
Тебе остается лишь вечер и зимняя стужа…

Нас еще не согнули годы…

Нас еще не согнули годы,
Мы бесстрашно глядим вперед,
Только даже прогноз погоды
Нам все чаще и чаще врет.
С детских лет мы обучены этому
И спокойствие – хоть куды.
Мы привыкшие и поэтому,
Вроде нету большой беды!

Трудно разобраться где ясно, где туман,
В потоке информации с поправкой на обман.
Поверив оказаться обманутым опять.
Чтоб после не сорваться и тоже не соврать.

Мы как будто расстались с болью,
Вроде каждый обут и сыт,
Но мы все как в дурном бесконечном застолье
Где даже повод забыт.
И каждый проходит по кругу,
И всем подливают вина,
И мы все что-то врем и себе и другу,
А наша ли в том вина?

Трудно разобраться где ясно, где туман,
В потоке информации с поправкой на обман.
Поверив оказаться обманутым опять.
Чтоб после не сорваться и тоже не соврать.

И вот опять киваю не веря я,
Каждый терпит на свой манер.
Так одно большое неверие
Губит тысячу робких вер.
И за этим даже не помниться
То каким был намечен путь.
Все забыто и лишь бессонница по ночам не дает уснуть.

Трудно разобраться где ясно, где туман,
В потоке информации с поправкой на обман.
Поверив оказаться обманутым опять.
Чтоб после не сорваться и тоже не соврать.

Наш дом

Годы летят стрелою,
Скоро и мы с тобою
Разом из города уйдем.
Где-то в лесу дремучем
Или на горной круче,
Сами себе построим дом.

Пр: Там вокруг такая тишина,
Что вовек не снилась нам,
И за этой тишиной, как за стеной,
Хватит места нам с тобой.

Двери покрепче справим,
Рядом на цепь посадим
Восемь больших голодных псов.
Чтобы они не спали,
К дому не подпускали
Горе, врагов и дураков.

Рядом с парадной дверью
Надо вкопать скамейку,
А перед ней тенистый пруд.
Чтобы присев однажды
Мог бы подумать каждый,
Нужен ли он кому-то тут?

Наша жизнь не приемлет в себе постоянства

Наша жизнь не приемлет в себе постоянства,
И прощаться легко, только некая грусть
Занимает в душе небольшое пространство,
Если сверху смотреть на отмеренный путь.

Ведь прощаемся мы не с людьми, не с местами,
И не в том (между нами) расставания суть.
Всякий раз мы прощаемся с нашими днями
Что уже не вернуть

Наши картонные крылья

Так и будем вспоминать свое имя…
Так и будем воевать со своими…
Так и будем все валить на евреев…
И страной руководить, не умея…

Так и будем потреблять политуру…
Будем вскоре уважать пулю дуру…
И смотреть во все глаза, и не видеть,
И за это целый мир ненавидеть…

Картонные крылья – это крылья любви…

Не маячит надежда мне

Не маячит надежда мне,
То мелькнет, то куда-то денется.
И в загадочной этой стране
Ничего никогда не изменится.

И от этого даже легко,
Опосля, как пропустишь стопочку,
Референдум прошел под пивко,
Панихиды пройдут под водочку.

И причины искать не надо
Просто любят бараны стадо.
Ну а то, что в стаде их режут,
Так ведь это не всех, так ведь это все реже.

И по кругу пойдет дорога,
Им баранам не нужно много.
Забросают в загон питание,
Вот и все проблемы бараньи.

Чтоб решать проблемы бараньи,
Существует голосование.
Все по карточкам, все законно,
Все, конечно, внутри загона.

А зачем баранам наружу,
Там ведь ум не бараний нужен.
Там ночами от страха жарко,
Там пастух и его овчарка.

Пастухи без особых хлопот
Над баранами ставят опыт.
Не спросившись про их желания,
Ставят опыт на выживание.

Вечерами за шашлыками
Громко цокают языками.
Удивляясь на стадо с кручи
Ох, живучи! Ну и живучи!

Ночь, темная река, длинна на века, смотри, как эта река широка.
Если берега принять за рассвет, то будто дальнего берега нет.
И переправа непроста, и нет ни брода, ни моста,
Лишь лодка в два весла.

Я утро берегу на том берегу, но до него я доплыть не могу.
Лодка в два весла бы меня бы спасла.
Вот только весла вода унесла.
И нас не видно в темноте, и нас несет в большой реке, и берега уже не те…

Однажды мир прогнется под нас

Вот море молодых колышат супербасы,
Мне триста лет, я выполз из тьмы,
Они торчат под рэйв, чем-то пудрят носы,
Они не такие как мы.

И я не горю желаньем лезть в чужой монастырь,
H Я видел эту жизнь без прикрас.

Не стоит прогибаться под изменчивый мир,
Пусть лучше он прогнется под нас.
Однажды он прогнется под нас.

Один мой друг, он стоил двух, он ждать не привык,
И каждый день – последний из дней.
Он пробовал на прочность этот мир каждый миг
Мир оказался прочней.
Ну что же, спи спокойно, позабытый кумир,
Ты брал свои вершины не раз.
Не стоит прогибаться под изменчивый мир,
Пусть лучше он прогнется под нас,
Однажды он прогнется под нас.

Другой держался русла и теченье ловил
Подальше от крутых берегов.
Он был как все, и плыл как все, и вот он приплыл
Ни дома, ни друзей, ни врагов.
И жизнь его похожа на фруктовый кефир,
Видал я и такое не раз.
Не стоит прогибаться под изменчивый мир,
Пусть лучше он прогнется под нас,
Однажды он прогнется под нас.

Пусть старая джинса давно затерта до дыр,
Пускай хрипит раздолбанный бас.
Не стоит прогибаться под изменчивый мир,
Пусть лучше он прогнется под нас,
Однажды мир прогнется под нас.
Однажды он прогнется под нас.
Однажды он прогнется под нас.

Он был старше ее

Он был старше ее, она была хороша
В ее маленьком теле гостила душа
Они ходили вдвоем, они не ссорились по мелочам
И все вокруг говорили – чем не муж и жена
И лишь одна ерунда его сводила с ума
Он любил ее, она любила летать по ночам

Он страдал, если за окном темно
Он не спал, на ночь запирал окно
Он рыдал, пил на кухне горький чай
В час, когда она летала по ночам
А потом поутру она клялась,
Что вчера – это был последний раз
Он прощал, но ночью за окном темно
И она улетала все равно

А он дарил ей розы, покупал ей духи,
Посвящал ей песни, читал ей стихи,
Он хватался за нитку, как последний дурак
Он боялся, что когда-нибудь под полной луной
Она забудет дорогу домой
И однажды ночью вышло именно так

Он страдал, если за окном темно
Он не спал, на ночь запирал окно
Он рыдал, пил на кухне горький чай
В час, когда она летала по ночам
А потом поутру она клялась,
Что вчера – это был последний раз
Он молчал, но ночью за окном темно
И она улетала все равно

И три дня и три ночи он не спал и не ел,
Он сидел у окна и на небо глядел,
Он твердил ее имя, выходил встречать на карниз.
А когда покатилась на убыль луна
Он шагнул из окна, как шагала она,
Он взлетел, как взлетала она, но не вверх, а вниз.

А потом поутру она клялась,
Что вчера – это был последний раз
Он прощал, но ночью за окном темно
И она улетала все равно

Он играет на похоронах и танцах

Он играет на похоронах и танцах,
Все зовут – там и тут.
И ни там, ни тут не может он остаться,
Снова ждут там и тут.

И вновь смычок рождает звук,
Сто новых свадеб, сто разлук.
Он играет на похоронах и танцах,
Вся наша жизнь – одно из двух.

Когда стучится в дом беда, не плачь,
Мы здесь с тобой не навсегда.
Что б не случилось, никогда не плачь,
Играй, и горе не беда.

И когда-нибудь совсем не там, где надо,
Выйдет срок, прозвенит звонок.
И я вспомню тех, кто шел со мною рядом,
То, что смог и не смог.

Ничто не вечно под луной,
Я упаду на шар земной.
Пусть не будет комиссаров в пыльных шлемах,
Пусть он сыграет надо мной.

Он играет на похоронах и танцах,
Все зовут там и тут.
И ни там, ни тут не может он остаться,
Снова ждут там и тут.

И вновь смычок рождает звук.
Сто новых свадеб, сто разлук.
Он играет на похоронах и танцах,
Вся наша жизнь – одно из двух.

Она идет по жизни, смеясь

Она идет по жизни смеясь.
Она легка как ветер, нигде на свете
Она лицом не ударит в грязь.
Испытанный способ решать все вопросы как будто их нет,
Во всем видит солнечный свет

Она идет по жизни смеясь.
Встречаясь и прощаясь, не огорчаясь,
Что прощанья легки, а встречи на раз.
И новые лица торопятся слиться в расплывчатый круг
Как будто друзей и подруг.

Она идет по жизни смеясь.
В гостях она как дома где все знакомо.
Удача с ней, жизнь удалась.
И без исключенья все с восхищеньем смотрят ей в след.
И не замечают как плачет ночами
Та что идет по жизни смеясь…

Отчего так жесток свет

Отчего так жесток свет?
Ничего-то у нас нет,
Все, что было – силком отняли,
Что осталось – тайком пропили.

Нету бога у нас – раз,
Нету веры в слова – два.
Нету силы начать заново,
Нету воли бежать за море.

Всем целковый, а нам грош,
Всем по ложке, а нам нож,
Рассчитались, да вновь заняли,
Разбежались, да вновь замерли.

Никогда не порвут пут,
Поведут как солдат – в ряд
По дорожке не хоженой,
По тропинке не топтанной.

Ох, не вижу я белого свету

Ох, не вижу я белого свету,
И с тоской на короткой ноге,
Проводили в Италию девушку Свету,
А подружку ее в ФРГ.

А Маринка была как картинка,
В беззаветной любви мне клялась.
А сегодня с арабом гуляет Маринка,
И в какой-то Кювейт собралась.

Там у них, говоря фигурально,
Все путем и красивая жизнь,
И с жильем и с харчами, я слышал, нормально,
Только барышни перевелись.

Ну а с вывозом сложностей нету,
И мы не в силах их остановить,
И вот они подлецы разъезжают по свету,
И хватают, что можно схватить.

Растащили бы все, было б как,
Только нечего – вот вам ответ.
Из добра здесь остались иконы, да бабы,
И икон уже в общем-то нет.

Бью тревогу, взываю к Авиру,
Коли запросто так уезжать,
Кто же будет нам завтра сторонников мира
И защитников наших рожать?

Силы нету стерпеть безобразие,
Так мы вымрем с течением лет.
Чтоб хоть что-то сберечь, в этом разе я
Предлагаю разумный проект.

Фирмачи тоже в общем-то люди,
Значит где-то их можно понять,
Так надо брать с них за бабу в конкретной валюте,
Так как с них больше нечего взять.

А мне цветов и оваций не надо,
Мы останемся долгу верны,
И уж коли поднимем рождаемость в Штатах,
То хоть удвоим богатство страны.

Памяти А. Галича

Снова в мир весна кинулась,
И я поверить отважился,
Будто время вспять двинулось,
Или только мне кажется?

Словно бог нажал клавиши
Всех желаний несбыточных —
И я увидел нас, давешних,
Непохожих на нынешних.

Вот идут они, смирные,
И почти во всем первые,
И насчет войны – мирные,
И насчет идей – верные,

И разит от них силою —
Здоровы душой, телом ли,
А я хочу спросить: милые,
Что же вы с собой сделали?

Ведь это ж только вам чудится,
Что все идет, как вам хочется…
А я искал его улицу,
Вспоминал его отчество.
И где его окно светится,

Я готов был ждать месяцы, —
Только чтобы с ним встретиться,
Чтобы с ним живым встретиться.
Как же это вы, умные?
Что же это вы, смелые?

Чем же это вы думали,
Что же это вы сделали?
Вы в спокойствии тонете,
Но когда дурить бросите —
Вы его еще вспомните,
Вы о нем еще спросите.

Только что ж теперь плакаться:
И просить о прощении —
В край, куда он отправился,
Едут без возвращения.

Высыхает слез лужица —
Зря роняете слезы вы…
Снова мир волчком кружится —
Бело-голубой, розовый.

Памяти Джона Леннона

Скажи, мой друг, зачем мы так беспечны
В потоке дней и суматохе дел,
Не помним мы, что век не будет вечным
И всем путям положен свой предел.

Не верю в чудеса, и это было б странным
Всю жизнь летать, всю жизнь летать,
Однажды воспарив.
И все-таки всегда прощаемся нежданно,
О самом главном не договорив.

Мы не сбавляем шаг и не считаем дней,
И в бурях передряг становимся сильней,
Но слышишь, бьют часы
В тот самый миг, когда наверняка
Никто не ждет последнего звонка.

Но нет конца пути, и так светла дорога,
Где день родится вновь и будут песни петь.
И тот, кто шел за мной – пусть поспешит немного,
Успев все то, чего мне не успеть.

Памяти М. Науменко

До скорого, брат, – похоже окончен бой,
Рок-н-ролл отзывает своих солдат домой.
Взамен наших слов другие придут слова,
Пепел наших костров скрыла трава.

До скорого, брат, – в реку дважды войти нельзя,
У наших детей уже другие глаза.
Не поднят никем заброшенный зимним днем
Наш флаг из травы с живыми цветами на нем.

Война позади, кто выиграл – не нам решать,
Нам было важнее петь, чем дышать,
Последний снаряд ударил лет шесть назад,
Отчего ж с каждым днем редеет наш отряд

Паузы

Давайте делать паузы в словах, произнося и умолкая снова,
Чтоб лучше отдавалось в головах значенье вышесказанного слова.
Давайте делать паузы в словах.

Давайте делать паузы в пути, смотреть назад внимательно и строго.
Чтобы случайно дважды не пройти одной и той неверною дорогой.
Давайте делать паузы в пути.

Давайте делать просто слушать тишину – мы слишком любим собственные речи,
Ведь из-за них не слышно никому своих друзей на самой близкой встрече,
Давайте делать просто тишину.

И мы увидим в этой тишине, как далеко мы были друг от друга.
Как думали, что мчимся на коне, а сами просто бегали по кругу.
А думали, что мчимся на коне.

Как верили, что главное придет, себя считали кем-то из немногих,
И ждали что-вот вот произойдет счастливый поворот твоей дороги,
Судьбы твоей счастливый поворот.

Но век уже как будто на исходе, и скоро без сомнения пройдет
А снами ничего не происходит, и вряд ли что нибудь произойдет.

Перекресток

Если сто раз с утра все не так,
Если пришла пора сделать шаг,
Если ты одинок – значит настал твой срок,
И ждет за углом перекресток семи дорог.

Там не найти людей, там нет машин.
Есть только семь путей и ты один.
И как повернуть туда, где светит твоя звезда.
Ты выбираешь раз и навсегда…

Перекресток семи дорог, вот и я,
Перекресток семи дорог – жизнь моя,
Пусть загнал я судьбу свою,
Но в каком бы не пел краю,
Все мне кажется, я опять на тебе стою.

Сколько минуло лет, сколько дней.
Я прошагал весь свет, проплыл сто морей.
И вроде все как всегда, вот только одна беда:
Все мне кажется, я на нем сверну в никуда.

Перекресток семи дорог, вот и я,
Перекресток семи дорог – жизнь моя,
Пусть загнал я судьбу свою,
Но в каком бы не пел краю,
Все мне кажется, я опять на тебе стою.

Песенка о новом доме

Сколько раз я думал о том,
Какой ты будешь строить дом
Ведь дом всегда таков, каков ты есть.
Их строят в силу ума и души

И, в общем все дома хороши,
Я сам понастроил их столько, что ни счесть.
Был дом у пруда и дом под замком,
И старый дом из трех окон,

И дом, где вечное лето и дом, где зима.
И каждый дом почти без труда
Давался мне, но вот беда
Время рушит старые дома.

И каждый раз, когда рушится дом,
Мы остаемся под дождем,
Каким будет новый – надо спешить,
Но кто нам поможет это решить?

И вот наконец я обрел покой,
Свой новый дом я беру с собой
Он для всех городов и даже дальних стран.
Он сам собой был сделан за миг,
Он очень прост и совсем невелик,
И легко влезает в мой чемодан.

Он там, где я – я все время в нем,
Или он во мне – мой новый дом.
И его менять, ни себя не менять
Но кто нам поможет это понять?

Песенка про верблюда

Такое вы видали, ох едва ли,
Стою, не чую под собой земли,
Меня вчера Верблюдом обозвали
И выводы под это подвели.

И это мненье укрепилось выше,
Я бился в двери с криком «Наших бьют»,
Кивали мне, но слушали не слыша,
Поскольку я отныне был верблюд.

Да я Человек, проверьте по фамилии,
Я царь природы, гражданин Земли,
Но стойло мне уже определили
И полмешка колючек принесли.

И понял я, что спорить будет хуже,
Но до того досадно стало мне,
Что плюнул я вдруг как-то по-Верблюжьи
И горб нарисовался на спине.

С тех пор прошли года, а может годы,
Верблюжью вахту смирно я несу,
Спасибо, что на мне не возят воду,
Что не идет Верблюд на колбасу.

И лишь одна надежда в сердце бьется,
Наш век рождает множество идей,
Быть может завтра Человек найдется
И всех Верблюдов превратит в Людей.

Песенка про корову

Кто бы мне сказал в письме или словом
Отчего печаль присуща коровам
Отчего лежит она в поле не скачет
Отчего мычит она, будто плачет.

А с чего корове той веселиться
И удой плохой и надо телиться
Если кормят их бедняг только сеном
А ежли, что не так – по спине поленом.

И луга зовут, но бежать не стоило
Все равно найдут – за рога и в стойло
Ежли с давних лет коровьи души
Лечит старый дед кнутом пастушьим

Ежли веру в чудо у них убили
Ежли было худо и не любили
Ежли даже кто-то холит и нежит
Так это только тот, кто потом зарежет

Я ее ласкаю и кормлю шоколадкой
А себя терзаю ужасной загадкой
Что вот она моргает и не понимает
Что взгляд ее мне что-то напоминает.

Песенка про первых и вторых

Чему нас учили – забылось давно,
Не вспомнишь, как ни старайся.
Но часто на память приходит одно:
На первый-второй рассчитайся.

И кто-то мудрый придумал не зря
Считать до двух в этом мире
Ведь первым быть без вторых нельзя,
И что-то не могут без первых вторые.

И раз невозможны одни без других,
То вместе шагают дружно.
И первые храбро ведут вторых,
Туда, куда считают нужным.

Но век непрочен, невечен век,
К чему возмущаться этим,
Вот в первые метит второй человек
И первый становится третьим.

Покуда до двух умеют считать
Не будет покоя в мире.
Эй, первые, вам не положено спать
По следу идут вторые.

Песня, которой нет

Часто бывает, ночь наступает
Так далеко рассвет,
Спетые песни спят по чужим домам.
Вновь в тишине я слышу голос
Песни которой нет,
Какой ей быть не знаю сам.

И мне в сотый раз не понять мелодий
И не расслышать слов,
Вот она стихла, вот навсегда ушла.
Но нет, не уходит, и снова бьется
Бабочкой о стекло,
Вот бы понять, с какой стороны стекла.

Она уже вот-вот появится,
И может быть в начале дня,
Она в новый путь отправится,
И станет для всех – но уже не моя!

Как в океане сквозь дождь и туманы
Все-же виден далекий свет,
Тот что зовет и не верить ему нельзя.
Так в тишине ночной слышен голос
Песни, которой нет,
Я верю, все впереди, все не зря

Песня Нестора

Велели пасть в ноги к учителям
И не смешить белый свет,
Но этот Храм я придумал сам
И больше такого нет.

Твердили очи воздев к небесам,
Что, мол, не пришла пора
Но этот Храм я построил сам
При помощи топора.

Шипели вслед, что мол проку нет
От этих блажный идей.
Но все равно Храм увидел свет
Без помощи их гвоздей.

Положен на маковку уставной
Резной золоченый крест.
А мой осиновый, мой простой,
Но родом из этих мест.

Я крест поставил и ждать не стал
Знаменье священных крыл,
Я просто стружку с пола убрал
И настежь врата открыл.

Семь лет прошло словно семь минут,
Затих бесполезный спор.
Но нет, затаились, только и ждут,
Что брошу в воду топор.

Глядят и не верят своим глазам
Никак не пробьет мой час.
А значит Храм построил сам,
Дай бог, не в последний раз.
Дай бог, не в последний раз.

Песня о капитане

Случилось так, что небо было сине и бездонно,
И легкий ветер по морю, гнал мелкую волну,
И был корабль полон, и друзьями, и знакомыми,
И путь держал в далекую страну.
И путь держал в далекую страну.

И капитан был опытный. Он все моря проплавал,
Он силы был недюженной – дубы валил плечом.
И нам казалось: много нас. Мы сильные, мы храбрые,
И никакие бури нипочем…

Но что для моря наш корабль – скорлупка несерьезная.
И вот однажды вечером попали мы в туман.
Средь неба грянул гром, собрались тучи грозные,
Пронесся средней силы ураган…

И вот, что удивительно. Все сильные и храбрые,
И все, кому мы верили, воскликнули: «Тону!»
Мы ждали от них помощи, они-же нас оставили,
И первыми отправились ко дну…

А нас носило по морю, надежды наши таяли.
И только по случайности, нас приняла земля.
И те из нас, кто выжили. По разным обстоятельствам,
Забыли капитана корабля…

Источник