Нарушения в сфере страсти
номадизм — болезненная и влекущая обычно дезаптацию тенденция часто менять место жительство, профессию, род занятий, неспособность надолго привязываться к чему-либо и реализовать себя в определенном качестве;
геомания — болезненное стремление есть землю, мотивация поведения остается нераскрытой;
гелиомания — патологическое стремление постоянно находиться в лучах солнца, но вовсе не ради загара и повышенной потребности в тепле;
некромания — болезненная одержимость всем, что связано со смертью, — некрологами, отпеванием в церкви, моргами, кладбищами, наведением на них надлежащего порядка, поминками, изготовлением надгробных сооружений и др. Различают даже особую страсть — присутствовать и принимать деятельное участие на похоронах — тафефилию. Описан случай, когда служитель Эрмитажа все свое свободное время посвящал траурным событиям: разыскивал, кто и где умер, непременно участвовал в похоронах совершенно незнакомых ему людей, оказывал ритуальные услуги и др. Он выстроил себе дом у кладбища и сделал окна так, чтобы можно было обозревать могилы, кресты и не упустить случая, когда там производили траурные церемонии;
кентомания — патологическая страсть к инъекциям (Morel-Lavallee, 1911). При этом пациенту совершенно безразлично, какой медикамент ему вводится;
клиномания — болезненная страсть сидеть в кресле, шезлонге или лежать в постели без объективных на то причин. Может быть у пациентов неврозами, ананкастныхпсихопатов, ипохондриков и, вероятно, у пациентов с выраженной адинамией. Психоаналитики трактуют расстройство как проявление регрессии вплоть до появления желания лежать в колыбели или как стремление пациента вернуться в лоно матери;
скатофилия — патологическое влечение манипулировать каловыми массами;
онанофилия — патологическая потребность предаваться онанизму, отчего пациент вовсе не намерен отказываться, считая для себя это совершенно нормальным явлением и необходимым занятием, и готов к нему на виду у других;
данкномания — страсть кусать окружающих, прохожих, от которой пациент старается всячески себя сдерживать, однако желание это не исчезает. От навязчивости отличается тем, что речь идет о действительном желании, а не о контрастном и совершенно бессмысленном в глазах пациента влечении;
ониомания — непреодолимое влечение делать покупки, нередко разорительные и часто совершенно ненужные. Особенно часто описывается у пациентов с приподнятым настроением. Несколько позже появился термин «шопинг» — болезненное влечение не страдающих психозом женщин посещать разные модные магазины и тратиться на покупки ненужных и бесполезных вещей;
порнографомания — неодолимая порой страсть приобретать, разглядывать, читать продукцию порноиндустрии с целью более остро прочувствовать свою половую идентичность при наличии неспособности осуществлять половую роль;
синдром Сивадона-Бюкереля (1946) — стремление к употреблению внутрь духов и одеколона; разновидность токсикомании;
симметриомания (Sternberg, 1913) — непреодолимая страсть производить симметричные движения руками, пальцами, глазами, другими органами тела. Рассматривается как расстройство моторики, протекающее по механизму рефлекторной тенденции к содружественной билатеральной деятельности;
томомания — непреодолимое влечение подвергать себя хирургическим операциям. Наблюдается при синдроме Мюнхгаузена, у пациентов с ипохондрическим бредом, бредом физического недостатка, а также при шизофрении;
филоклейзия — страсть находиться исключительно в закрытых помещениях;
дансомания или хореомания — болезненная одержимость танцами, ничто иное пациента не привлекает и не удерживает;
эротографомания — болезненная страсть к написанию любовных писем, эротических рассказов, картин, созданию фильмов аналогичного содержания и с целью самовозбуждения, и привлечения к себе внимания или для того, чтобы сознательно расшатывать устои нравственности;
доромания — болезненная потребность делать подарки, символически как бы отдавая себя другому(ой);
силлогомания — патологическая страсть собирать всяческий хлам, хранить его и как бы чувствовать себя обладателем большого богатства;
грацидомания — патологическая страсть быть худой (реже — худым); худоба символизирует красоту, здоровье, принадлежность к элитарному слою населения или отражает подверженность не вполне здоровой моде, на которой наживают состояние достаточно циничные аферисты;
кластомания — болезненная страсть ломать вещи, предметы; возможно, что это проявление неосознанной стойкой косвенной агрессии. Психотические пациенты делают это будто бы по достаточно очевидным причинам (бред, галлюцинации, кататоническое возбуждение);
гомицидомания или синдром Линдемана (1949). Болезненная тяга к убийствам людей, не причинивших пациенту никакого вреда, только потому, что они — люди. Речь не идет при этом о садизме как сексуальном нарушении или о некросадизме, где убийство является символом или фетишем сексуального насилия. Гомицидомания мотивируется в основном или исключительно потребностью пациента испытать свою беспредельную власть над человеком, почувствовать себя безграничным повелителем чужой жизни, ощутить себя чем-то вроде сверхчеловека. Убивая, такие параноики упиваются также беззащитностью жертвы, они презирают ее за слабость, смирение, рабскую готовность отдать свою жизнь. Параноик проникается убеждением, что таких людей, да и многих других, необходимо просто уничтожать, чтобы мир всецело принадлежал им, параноикам, только они достойны жить на этом свете и мир должен принадлежать по праву только им. Одно убийство влечет другое, еще более убеждая параноика в своей высокой миссии в этом мире. Этот тип параноика — идеал Ницше. Вряд ли такие пациенты способны на сострадание, раскаяние, на то, чтобы испытывать хотя бы подобие чувства вины. Напротив, они горды собой, считая, что воплощают лучшие человеческие качества. Мегаломания больных может достигать степени, когда они чувствуют себя посланцами или воплощением Сатаны;
суицидомания — непреклонное влечение пациента покончить с собой, покинуть этот мир. Соображения пациентов могут быть, по-видимому, разными. Одни из них прониклись ненавистью к этому миру, другие — к самому себе, третьи стремятся причинить боль и страдания своим близким, четвертые намерены во что бы то ни стало переселиться в иной мир, полный гармонии, счастья и совершенства, где они обретут наконец свое подлинное Я. Подробных самоотчетов таких пациентов существует немного, так что утверждать что-либо с полной уверенностью очень трудно. Существуют суицидоманы, которые борются за свое естественное и исконное право умереть, они хотят чувствовать себя абсолютно свободными людьми;
геростратизм — тщеславие, проявляющееся в разрушительных и гомоцидных действиях. Герострат хотел стать бессмертным в памяти людей, и лучшее, что он сумел придумать, — это сжечь храм Артемиды в Афинах. Иуда, что бы ни писали ныне в его защиту, не просто продал Иисуса Христа за какую-то мелочь, он жаждал стать единственным человеком, который совершил неслыханное преступление и святотатство. У Герострата было очень много последователей — людей, отравленных жаждой славы, предостаточно. Существует, например, тип серийного убийцы, который совершает зверские убийства единственно с целью обрести жуткую славу самого жестокого живодера, каких только знал мир. Один из них признался: «Я хотел, чтобы ни до меня, ни после меня никого равного мне не было. Я хочу, чтобы в истории преступлений мое имя было на самом видном месте» (молодому человеку не было и 30 лет). Некоторые преступники с той же целью прославиться пишут и издают книги с описанием совершенных ими преступлений, чем немало гордятся. В глубине души они знают, что им многие будут завидовать и пытаться опередить их в славе убийцы, как бы раскручивая тем самым все быстрее вращающееся колесо преступности. Существует особый тип преступления — убийство известных людей с целью сделать громким свое имя — магнацид. Неслучайно в черную историю попал и маркиз де Сад, подаривший книгу с описанием своих ноу-хау — изощренных истязаний не самому яркому гуманисту — Наполеону, рвавшемуся только к славе и ради нее лишившему жизни почти 40 млн человек. Что думать о людях, для которых он и по сей день остается героем? Вероятно, многие хотели бы быть на его месте. К последователям Герострата относится масса людей, добивающихся бессмысленных рекордов (кто дальше плюнет, выбросит струю мочи, пройдет на руках, больше других съест чего-нибудь или выпьет), только бы попасть в нелепую Книгу рекордов Гиннесса;
плутомания — алчность, непреодолимая тяга любыми путями копить и владеть материальными ценностями, бросая их в костер самолюбия или скрываясь от своего извечного врага — комплекса неполноценности. Ни один такой богач не сделал ровно ничего, что давало бы право считать его состоявшейся личностью или хотя бы здоровым человеком. Разновидностей плутоманов множество — от процентщика до отпетого разбойника. Нормальные люди не гоняются за большими деньгами, это деньги бегают за ними следом;
кратомания — патологическая страсть любой ценой добиваться власти, чтобы контролировать все и вся ради своей безопасности, а попутно и свободы потворствовать своим прихотям и порокам, ни за что не отвечая. Преступность власть имущих редко оценивается объективно, а наказания даже за тяжелейшие деяния либо смехотворны, либо принимают форму благодарности как бы в назидание: не каждому, а нам дано право на любые преступления против человечности, плевать нам на мораль;
коллекциомания — страсть к бессмысленному коллекционированию вещей, не имеющих ни культурной, ни исторической, ни материальной ценности. Случается, что бессмысленная на первый взгляд коллекция каких-то отбросов вдруг в чем-то оказывается полезной. Такое случается, впрочем, нечасто. Другой аномальный тип коллекционирования — это скупание произведений искусства, когда они превращаются в предметы с пошлым названием «бренды», так как за ним скрывается их коммерческая суть. Это опять тот же капитал, а для законов последнего — сам человек, и автор шедевра — ничто. Из культурного оборота изымается тем самым масса прекрасных творений духа в угоду индивида, который в них мало что понимает. Миллионы людей оказываются между тем в условиях эстетической депривации. Эстетическое преступление — фантомное понятие, его нет и в самых обширных уголовных кодексах, где предусматривается, например, наказание за негуманное отношение к животным;
гедонизм — болезненная страсть к наслаждениям, удовольствиям, развлечениям. Описаны случаи, когда гедонизм был одной из главных причин правонарушений, попрания норм совести. У женщин известен, например, симптом Мидаса. Симптом состоит в том, что пациентки меняют одного мужчину на другого ради неких «свежих впечатлений». Мужчин они считают своими жертвами и гордятся собой тем более, чем длиннее список жертв. Причина тут не в одном гедонизме, она в немалой степени и в тщеславии женщины, мстящей за невнимание к себе или мстящей себе за то, что она не сделала достаточно много для того, чтобы почувствовать себя женщиной, достойной самоуважения. Мужской вариант расстройства — донжуанизм. Это симптом, в котором на первый план выходит гиперкомпенсация чувства мужской (не сексуальной) несостоятельности. Гиперкомпенсация может проявляться и тем, что пациент демонстрирует презрение к смерти и становится заядлым дуэлянтом. Он не думает о том, что где-то неподалеку ходит другой донжуан, и что еще опаснее — настоящий мужчина, который покажет пациенту, каков он на самом деле;
мизогамия — непреходящая, ставшая как бы убеждением, ненависть к браку. Вероятно, в части таких случаев основу патологии составляет зависть к кому-то или разочарование в своих несбыточных фантазиях. Брак может быть объектом ненависти, если человек знает или чувствует, что эта сложная и чрезвычайно ответственная сфера жизни не для него, «шапка не по его голове»;
мизантропия — ненависть ко всему человеческому роду. Мизантропия говорит: «Человек — самая большая и даже роковая ошибка природы, и эту ошибку необходимо стремиться исправить по возможности скорее и радикально». Мизантроп — не тот человек, который шевельнул хотя бы мизинцем, чтобы что-то делать для других. Он по природе своей скорее нарцисс. За это его не любят, отказывают в дружбе, отвергают сверстники и другие люди. Ответным чувством может быть только ненависть к ним и неутолимая жажда мести, а в итоге — и озлобление ко всему человечеству, которое якобы отвергло его. Свое призвание и утешение он находит в том, чтобы дискредитировать образ человека, весь род людской. Мизантроп может посвятить этому всю свою жизнь, стремясь распространять свое отравленное самолюбие при любом случае и в самых разных сферах деятельности. Если мизантроп умен, он скоро поймет, что лучшего способа для этого нет, чем занятия литературным, художественным творчеством, но лучше всего — это, пожалуй, философия и психология. Существует немало научных трактатов, философских сочинений, поэтических творений, в которых главенствует одна мысль — человек есть исчадие ада, воплощенное зло, он и не подумает о своем исправлении. Лучше всего, чтобы он уничтожил себя сам. Усилия мизантропов, увы, не пропали даром — человечество стоит ныне на грани самоуничтожения;
мизалиения — ненависть к душевнобольным. Генофонд человека нуждается в коренном изменении, необходимо уничтожать всех психиатрических пациентов и неполноценные расы — рассадников психиатрической патологии. Гитлер от арийского расизма позднее пришел и к мысли об уничтожении больных. Более 200 тыс. из них были истреблены на оккупированных территориях Белоруссии, России и Украины, но это было только начало. Ненависть к душевнобольным коренится, видимо, в страхе самому оказаться таким. Страх за себя часто порождает агрессию. Страх оказаться «сумасшедшим» у нарцисса может породить враждебность, иллюзию ответной агрессии, при этом граница между иллюзией и действительностью при определенных обстоятельствах легко размывается. Поэтому параноик, зная, что его считают ненормальным и при случае могут устранить, рано или поздно переходит к вполне оправданным в его глазах активным действиям. Он пытается уничтожить не только реальных противников, но и больных — само существование последних постоянно и с болью в душе напоминает ему о том, что и он такой же, усугубляя тем самым страх самому потерять разум. Случаются преступления, когда убивают исключительно психиатрических пациентов — из страха за себя и из ненависти к тем, кто поддерживает и усиливает этот страх;
ненависть к здоровым людям более свойственна, видимо, психиатрическим пациентам, параноикам, по вине которых (здоровых людей) они жестоко пострадали. «Здоровый человек, — как пишет пациент, — это наглый беспринципный человек без малейших угрызений совести. Такой человек вызывает чувство омерзения. Пациенты заслуживают сострадания. Психически здоровые люди — это просто мерзость». Случаев мести и убийства людей только за то, что они здоровы, видимо, нет или их очень немного. Тем не менее проблема «что есть здоровый человек» из академической превращается, похоже, в практическую;
мизандрия — ненависть (в основном, похоже, со стороны женщин) к мужчинам, не связанная или мало связанная с собственно сексуальными вопросами. Это скорее ненависть самовлюбленных, но отвергнутых женщин. Надо добавить, что мужчины дают немало поводов для такого к себе отношения бесчестным поведением, тем, что уничижительно относятся к женщинам как к существам второго сорта, предназначенных для утех, для того, чтобы «обслуживать» господский клан мужчин и т. д.;
мизогения — ненависть к женщинам, имеющая давние библейские традиции. Женщина — «сосуд греха», она от природы неполноценна, она придаток, «друг человека». Известны преступления, направленные исключительно против женщин без какой-либо сексуальной подоплеки или корыстных побуждений;
мизопедия — ненависть к детям, своим или чужим — безразлично. У таких параноиков эта ненависть связана, возможно, с завистью к детям, если пациент в детстве подвергался унижениям, насилию, жестокому обращению. Встречаются убийцы детей только из бессмысленной и неосознанной к ним ненависти. Известны случаи садистического отношения к детям со стороны учителей — диппольдизм. Трудно исключить в некоторых подобных случаях, что речь не идет о косвенной мести считающего себя униженным учителя к преуспевающим родителям ученика;
графомания — неуемная страсть к многописательству человека, видимо, считающего себя одаренным, но непризнанным талантом. Многочисленные теперешние графоманы, пользующиеся признанием не слишком образованной публики, имеют достаточно оснований считать себя незаурядными личностями, так как широко известны и неплохо на этом зарабатывают. Зарабатывать на невежестве вместо того, чтобы просвещать, делать людей лучше, — эта патология ближе стоит, пожалуй, к псевдологии;
ненависть к старикам — встречается у молодых людей, которым старики, видимо, мешают жить или слишком уж отравляют их утонченные эстетические чувства. Скорее всего, за ненавистью к старикам скрывается какой-то, и не один, тяжкий личный грех, а нагнетаемая пациентом далее ненависть является болезненной попыткой самооправдания обожающего себя человека. В ряде культур старики — самые почитаемые люди. В древности агрессоры, нападая на чужое поселение, первым делом старались уничтожить стариков — хранителей памяти рода, мудрости, способных вершить справедливый суд во имя сохранения нравственных традиций и порядка. Тем не менее ныне встречаются преступники, которые покушаются на жизнь исключительно стариков без всякой на это корысти;
страсть к моложавости — настоящая мания выглядеть намного моложе своих лет, болезненное стремление к ювенильности, страсть к инфантилизму. В распоряжении таких пациентов целая индустрия омоложения: пластические операции, замена костей и др. Проблема состоит, по-видимому, не столько в том, чтобы сохранить свежесть, привлекательность, появляться на публике в виде искусно подреставрированной мумии. Главная причина, скорее всего, скрывается в страхе смерти, порождающем потребность иллюзии в вечной и неувядаемой молодости. Особенно распространена страсть к ювенильности в постиндустриальном обществе, где ценятся успех, энергия, жестокость и сексуальность, т. е. жизнь одним днем, одним все дающим ее периодом, а будущее — старение — пугает, отталкивает, ужасает, не имеет смысла. Иногда встречаются пациенты, желающие вернуться в юность, чаще — в детство, и они видят себя порой в снах детьми;
гэмблинг или кубомания — неодолимая и губительная страсть к азартным играм, что обычно умело контролируется структурами «бизнеса».
аскетизм — страсть к смирению презираемой плоти ради духовного просветления. Объектом ненависти является здесь собственное тело. Возникает как бы амбивалентность самосознания — уничижение и истязание тела и возвеличивание некоего духа. Не всегда легко понять, что имеется в виду под последним, скорее всего, это паранойя аутиста.
Упомянутые здесь патологические страсти едва ли составляют их ядро или хотя бы значительную часть. Болезненных страстей столько же, сколько человеческих пороков. В клиническом плане вышеприведенные примеры аномальных страстей фактически являются также и формами паранойи, которая в специальных книгах пока не получила должного отражения. Патология неисчерпаема, как и сам человек. Аномальные страсти свойственны в основном эпилептоидам, шизоидам, антисоциальным личностям, а может быть, и другим формам психопатии с явлениями паранойяльного развития.
Источник