После эпохи динозавров начинается эпоха крыс

Век Егора Кузьмича. В чем оказался прав товарищ Лигачев?

Жертва «черного пиара»

Кто такой Егор Кузьмич Лигачев, новое поколение в массе своей не знает. А вот для сторонников перемен конца 1980-х он был главным злом, консерватором, «душителем свобод», «партократом» и т. д.

Фраза «Борис, ты не прав» в головах населения стала доказательством лигачевского консерватизма: раз он против Ельцина, значит, пытается сохранить застой и свои привилегии! Это уже потом выяснится, что у первого президента России привилегий столько, что советским партийным вождям даже не снилось. Да и вообще, большая часть того, что звучало из уст представителей так называемого «демократического лагеря», на поверку окажется ложью, произносимой исключительно для достижения сиюминутного политического результата.

Ровно для того же был придуман образ Лигачева-консерватора, Лигачева-ортодокса, и близко не имевший ничего общего с реальностью.

Спустя три десятка лет стоит признать: в тех оценках, которые Лигачев давал своим противникам и взятому ими курсу, Егор Кузьмич оказался прав.

«Троцкист», женатый на дочери «врага народа»

Лигачев родился 29 ноября 1920 года в деревне Дубинкино Каинского уезда Томской губернии в бедной крестьянской семье. После окончания школы поступил в Московский авиационный институт на факультет самолетостроения. В 1943 году Лигачев начал работу в должности инженера на авиазаводе в Новосибирске. Как далеко бы продвинулся Егор Кузьмич по специальности, неизвестно, но в 1944 году способного молодого человека избрали секретарём райкома комсомола Дзержинского района Новосибирска.

Лигачев мыслил и действовал свободно, ничего не боясь. Влюбился и женился на девушке Зине, не убоявшись того, что она дочь расстрелянного в 1938 году комдива. А в 1949 году, будучи первым секретарем Новосибирского обкома ВЛКСМ, он сам едва не был объявлен «врагом народа». Лигачев высказался за создание молодежных производственных бригад, позволявших молодым людям получать дополнительный доход.

В этом усмотрели «троцкизм», и его сняли с должности. Полгода он пребывал в состоянии неопределенности, а потом стал лектором. Потом Лигачева взяли в управление культуры, затем направили на работу в Новосибирский облисполком.

Через десять лет после обвинения в «троцкизме» Егор Лигачев будет назначен секретарем Новосибирского обкома КПСС. Затем его на несколько лет переведут на работу в Москву, после чего сделают полновластным хозяином региона: в 1965 году Лигачев стал первым секретарем Томского обкома КПСС.

Томский созидатель

«Самое счастливое время», — так сам Егор Кузьмич говорил о времени своей работы в Томске.

Когда несколько лет тому назад аэропортам стали присваивать имена великих деятелей прошлого, томичи внесли в список претендентов Лигачева. Рассудили, что было бы логично назвать городской аэропорт именем того, благодаря кому он вообще появился. Вот только сам Егор Кузьмич от подобной чести отказался.

По совести, в Томске именем Лигачева можно назвать половину города, настолько велик вклад партийного секретаря в его преображение. Да и не только Томск, вся область при Лигачеве развивалась ударными темпами. При нем была развёрнута нефтедобывающая промышленность, основывались новые города, создан филиал Академии наук СССР, построен драмтеатр и т. д. и т. п.

«Мне нравились его энергия, напористость. Работая в ЦК, я поддерживал с Лигачёвым как секретарём Томского обкома постоянный контакт, видел его искреннее стремление больше сделать для своей области. Лигачёв выделялся среди секретарей обкомов не только деловитостью, но и кругозором, общей культурой», — так вспоминал о Лигачеве томских времен Михаил Горбачев.

Настоящий реформатор

В брежневский период в столицу Лигачев не стремился. А вот в команду Юрия Андропова, намечавшего реформы, вошел охотно. О переходе на пост заведующего отделом ЦК КПСС Егор Кузьмич вспоминал так: «В апреле 1983 года мне позвонил Горбачёв и сказал: „Егор, надо зайти, поговорить. Складывается мнение, что тебе надо стать заведующим отделом организационно-партийной работы“. Немногим позже, рассказывая о том, кто повлиял на решение Андропова назначить меня главным человеком по кадрам, Горбачёв заметил, что к этому приложил руку Андрей Андреевич Громыко».

Андропов вскоре скончался, и после краткого периода правления Черненко новым генеральным секретарем ЦК КПСС стал Горбачев. Лигачев в должности секретаря ЦК и члена Политбюро в 1985 году превратился, по сути, во вторую фигуру в партии.

Ни о каком консерватизме речи не шло: Лигачев был решительным сторонником перемен. В 1992 году в интервью «Аргументам и фактам» он говорил о своих взглядах: «Я давно придерживался такой точки зрения: есть три пути развития нашей страны. Один путь — взять за основу западную модель, игнорируя традиции и реальность нашей страны. Второй путь — вернуться к прошлому, то есть к государственному социализму, как я его называю. И третий — свой путь. Мне кажется, что это путь глубокого обновления советской системы, сочетания государственного регулирования, плана и рынка».

«Борис, ты обладаешь огромной энергией, но эта энергия не созидательная, а разрушительная!»

Лигачев выступал за свободное освещение в прессе наболевших проблем. Именно Егор Кузьмич добился назначения главным редактором журнала «Огонек» Виталия Коротича, который превратил его в «рупор перестройки». А затем тот же Коротич развернет против Лигачева идеологическую войну на уничтожение и внесет огромный вклад в формирование образа «консерватора-ортодокса».

Да что там Коротич! Лигачев был тем человеком, который рекомендовал пригласить на работу в Москву из Свердловска Ельцина. Увидел в нем потенциал руководителя, который может изменить страну к лучшему.

Заняв пост первого секретаря Московского горкома партии, Ельцин вскоре станет претендовать на большее. 21 октября 1987 года на Пленуме ЦК КПСС он резко выступил против медленных темпов перестройки, раскритиковал коллег, в том числе Лигачёва, и добрался даже до Горбачёва, заявив о том, что вокруг генсека начинает формироваться «культ личности». Бориса Николаевича сняли с должности, сделав первым заместителем председателя Госстроя СССР. Но 1 июля 1988 года на XIX партийной конференции Ельцин продолжил гнуть свою линию, требуя изменений в партийном руководстве. И тогда Лигачев, обращаясь к нему, заметил: «Ты, Борис, не прав. Мы расходимся с тобой уже не только в тактике. Борис, ты обладаешь огромной энергией, но эта энергия не созидательная, а разрушительная! Ты свою область посадил на талоны. »

«После эпохи динозавров начинается эпоха крыс»

Егор Кузьмич одним из первых осознал, каких дел способен наворотить Ельцин. Но и он сам по большому счету уже был лишен влияния.

Лигачев критиковал взятые темпы перемен, говорил о том, что изменения необдуманны и последствия их непредсказуемы. Он резко оппонировал главному горбачевскому идеологу Александру Яковлеву, с чьей подачи и началась кампания по шельмованию Лигачева в прессе. Суть ее была проста: навешивая на Егора Кузьмича ярлык «ортодокса», журналисты добивались того, чтобы критика Лигачева в адрес радикальных реформаторов не воспринималась обществом. Заодно и пугали Горбачева, говоря о том, что Егор Кузьмич плетет нити партийного заговора.

Ох, если бы товарищ Лигачев действительно плел его, миллионы людей ему бы зааплодировали. Но все тот же Коротич говорил: «В характере Лигачёва не было подлости, он говорил что думал. Он не был человеком для тайного заговора и переворота, а хотел открыто перетянуть на свою сторону большинство в Политбюро и ЦК».

В полемике со своим выдвиженцем из «Огонька» Лигачев произнесет еще одну сильную фразу: «Так ты говоришь, что я вымирающий динозавр? Мамонт? А ты не задумывался над тем, что после эпохи динозавров начинается эпоха крыс? Вы ещё о нас, мамонтах, пожалеете!»

И снова Егор Кузьмич попал в точку, предвосхитив дальнейшие события.

«Я никогда не думала, что кроме того, что я дочь „врага народа“, я еще окажусь женой „врага перестройки“»

Но что толку от этой правоты? Лигачев был настоящим партийцем советской школы, для которого фракционность внутри КПСС была недопустима. Плести интриги Егор Кузьмич не умел и не хотел, а СМИ, которым он же и принес на блюдечке свободу слова, провели против него ударную кампанию «черного пиара» тогда, когда этот термин в нашей стране был почти неизвестен.

В июле 1990 года Лигачева освободили от должности секретаря ЦК и вывели из состава Политбюро. Жена Егора Кузьмича сказала после этого: «Я никогда не думала, что кроме того, что я дочь „врага народа“, я еще окажусь женой „врага перестройки“». Сын Лигачева Александр, доктор наук, после отстранения отца лишился работы.

В интервью порталу «Сибирь. Реалии» Лигачев вспоминал: «Такой „бэмс“ устроили в 1991 году — никто на работу не брал. Я ученый-физик, казалось бы, где я — а где КПСС. Но тем не менее единственным, кто не побоялся меня взять, был Геннадий Месяц (ученый с мировым именем, академик РАН, основатель и научный руководитель Института сильноточной электроники). Я помню, уехал из Москвы на участок, на огород наш, а жена оставалась дома. Месяц звонит: „Сашу позови“. Он что-то хотел у меня спросить. Жена отвечает: „Он на огороде“. — „Ему делать нечего, что ли?“ — „Так он и не может ничего делать. Его же фактически выгнали с работы“. — „Как так?! Пусть немедленно пишет заявление в мой институт!“»

Дело в принципе

Сам Лигачев, не имея уже какой-либо должности, в 1991 году выступал за сохранение СССР, до последнего призывал Горбачева действовать, опираясь на волю людей, а не на стремления элит. Но кто-то в тот момент, видимо, думал уже о кабинете в фонде имени себя и гонорарах за рекламу пиццы.

А Лигачев останется верен себе. Он войдет в состав ЦК КПРФ, в 1999 году победит на выборах в Госдуму, выдвинув свою кандидатуру по одномандатному округу в Томской области. Приехав во время избирательной кампании в Томск и ознакомившись с положением дел, он при личной встрече устроит настоящий разнос мэру города. Градоначальник в ответ заявит, что Лигачев не понимает особенностей рынка и не может дать взвешенную оценку капиталистическому хозяйству.

Видимо, правота Лигачева всегда настолько неудобна и неприятна, что единственным средством защиты от нее является отрицание компетентности Егора Кузьмича. Если же не прикрываться отрицанием, то надо признать: товарищ Лигачев оказался гораздо компетентнее, принципиальнее, честнее тех, кто вешал на него ярлыки.

Вот только суровая правда жизни заключается в том, что честные и принципиальные чаще проигрывают, нежели побеждают.

Источник

Новое в блогах

После эпохи динозавров начинается эпоха крыс

Слова, послужившие эпиграфом к данной статье, относятся к состоявшейся в 1987 году полемической беседе члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС по идеологии Е.К.Лигачева с главным редактором журнала «Огонек» Виталием Коротичем.

Кстати, Виталий Коротич был назначен на эту должность в 1985 году по рекомендации все того же Егора Кузьмича Лигачева и впоследствии об этом пожалевшего. Любопытно, что рассказал об этом сам В.Коротич в телепрограмме «Старая квартира». Год 1987-й», которая была показана 19 июня 1999 года. Кроме того, В.Коротич довольно цинично (это у него ирония такая) поведал, что «Огонек» содержался на средства госбюджета, а посему «я разрушал Советский Союз за его же деньги».

Да, любопытным был 1987 год. Переломным. Это была волна движения «неформалов» и первых неформальных митингов. В этом году телезрителей ошеломил первый выпуск программы «Взгляд».

В этом году опубликована знаменитая статья Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами!», название которой стало афоризмом того времени, а имя доцента Нины Андреевой, преподавателя химии Санкт-Петербургского (тогда еще Ленинградского) университета стало символом новой «большевистской» партии.

25 мая 1988 года были опубликованы тезисы XIX Всесоюзной конференции КПСС, в которых впервые на официальном уровне появился термин «правовое государство», и формулировалась задача его совершенствования. Последовала мгновенная реакция «демократической интеллигенции»: на страницах «Литературной газеты», являвшейся тогда политическим рупором интеллигенции, было опубликовано заседание «Круглого стола» «ЛГ», где устами юриста-публициста Аркадия Ваксберга и других было заявлено, что, мол, «Советское государство ни одного дня своего существования не было правовым», а посему его нужно не совершенствовать, а создавать. (1)

В итоговых «Резолюциях XIX Всесоюзной конференции КПСС», состоявшейся в июле 1988 года, а именно в резолюции «О правовой реформе» говорилось о необходимости создания правового государства. Не прошло и пяти лет, как сама же власть стала «стыдиться» применять понятие «правовое государство», вытесненное к тому времени более «удобным» для политического маневрирования понятием «легитимности», а осенью 1993 года кануло в Лету и оно.

В 1987-1988 году бурно развивалось кооперативное движение, в первых рядах которого, как пионер, действовал получивший финансовые льготы комсомол. Иные комсомольцы и коммунисты того периода платили такие комсомольские и партийные взносы, которые превышали зарплаты профессоров. Так начинался либерализм.

Экономическому же либерализму все теснее становились рамки существовавших политических форм. Слом прежних политических форм проходил под знаменем демократических реформ. Началась эпоха беспрецедентных нравственных метаморфоз, идеологических парадоксов, переоценки мировоззренческих ценностей.

Кстати, на упомянутой XIX конференции произвело фурор приуроченное заявление «Огонька» о коррупции четырех членов Политбюро, в том числе Е.К.Лигачева, А.А.Громыко, которые были поставлены в унизительную ситуацию доказывания, что «дело четырех» не соответствует действительности, что они «не верблюды» и т.д. Самое «смешное», что все это происходило на форуме, провозгласившем создание правового государства с его важнейшим принципом презумпции невиновности. Однако неумолимо наступали времена, когда этот принцип «забывался» применительно к политическим мамонтам и «вспоминался» только применительно к другим «политживотным».

1989 год был апофеозом демократических реформ: 26 марта состоялись первые выборы на альтернативной основе (проходившие, кстати, на фоне «антипартийного синдрома», когда принадлежность к КПСС кандидата в народные депутаты СССР считалась чуть ли не порочащим обстоятельством), а 28 мая начал свою работу Первый Съезд народных депутатов СССР, явившийся поистине катализатором политического самосознания всего населения СССР. Разумеется, тогда советский народ, наблюдавший ход Съезда «вживую» благодаря прямой трансляции и почувствовавший необыкновенный душевный подъем (даже кривая суицида поползла вниз), еще не догадывался, что информационные войны и социальные революции кануна XXI века можно осуществлять с помощью электронных СМИ, посредством одной лишь «Останкинской дубины», ежедневно «ударяющей» по голове электората.

Вспомните, с чего начиналась революция 1989 года? С лозунга, озвученного с трибуны Первого Съезда народных депутатов СССР академиком Андреем Сахаровым, предлагавшим принять в первую очередь одноименную резолюцию: «Вся власть Советам!»

Нынешние демократы предпочитают не вспоминать это обстоятельство, ведь совершенно очевидно то, что, начав с призыва «Вся власть Советам!», реформаторы закончили тем, что убили и похоронили сами Советы.

Однако этот итог, очевидный для объективного исследователя, не столь очевиден для всех, а либералами даже приветствуется, ибо, как показала практика беспрецедентного перераспределения собственности под видом приватизации, рамки советской демократии, в которых, при желании, вполне могли осуществляться настоящие демократические реформы, оказались тесными для либеральных реформ образца эпохи ельцинизма.

Общий вывод таков: либеральные реформы осуществлены, демократические реформы погибли в самом зародыше. Либеральные же реформы, проведенные в условиях псевдодемократических реформ, неизбежно выливаются в безбрежный, неконтролируемый, безответственный либерализм, заканчивающийся полной криминализацией государства и превращением общества в население. Итак, реформы, начавшиеся с критики пороков советской системы, льгот и привилегий партаппарата, коррупционности отдельных руководителей, «телефонного права» и т.д. закончились по пословице «за что боролись, на то и напоролись», то есть «криминальной революцией», как метко окрестил ее Станислав Говорухин.

Источник