Со злым тараканом один
Елена Михновская запись закреплена
Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосет.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждет.
Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, с топорами
Вивисекторы сидят.
У стола лекпом хлопочет,
Инструменты протирая,
И под нос себе бормочет
Песню «Тройка удалая»
Трудно думать обезьяне,
Мыслей нет — она поет.
Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосет.
Таракан к стеклу прижался
И глядит едва дыша.
Он бы смерти не боялся,
Если б знал, что есть душа.
Но наука доказала,
Что душа не существует,
Что печенка, кости, сало —
Вот что душу образует.
Есть всего лишь сочлененья,
А потом соединенья.
Против выводов науки
Невозможно устоять.
Таракан, сжимая руки,
Приготовился страдать.
Вот палач к нему подходит,
И, ощупав ему грудь,
Он под ребрами находит
То, что следует проткнуть.
И проткнувши, набок валит
Таракана, как свинью.
Громко ржет и зубы скалит,
Уподобленный коню.
И тогда к нему толпою
Вивисекторы спешат.
Кто щипцами, кто рукою
Таракана потрошат.
Сто четыре инструмента
Рвут на части пациента.
От увечий и от ран
Помирает таракан.
Он внезапно холодеет,
Его веки не дрожат.
Тут опомнились злодеи
И попятились назад.
Все в прошедшем — боль, невзгоды.
Нету больше ничего.
И подпочвенные воды
Вытекают из него.
Там, в щели большого шкапа,
Всеми кинутый, один,
Сын лепечет: «Папа, папа!»
Бедный сын!
Но отец его не слышит,
Потому что он не дышит.
И стоит над ним лохматый
Вивисектор удалой,
Безобразный, волосатый,
Со щипцами и пилой.
Ты, подлец, носящий брюки,
Знай, что мертвый таракан —
Это мученик науки,
А не просто таракан.
Сторож грубою рукою
Из окна его швырнет,
И во двор вниз головою
Наш голубчик упадет.
На затоптанной дорожке
Возле самого крыльца
Будет он, задравши ножки,
Ждать печального конца.
Его косточки сухие
Будет дождик поливать
Его глазки голубые
Будет курица клевать.
Источник
Со злым тараканом один
Гребенщиков Борис & ‘Аквариум’
Тексты песен БГ
Тексты песен БГ
Комната, лишенная зеркал
Сын человеческий, где ты,
Скажи мне еще один раз,
Скажи мне прямо, кто мы теперь,
Скажи мне истинно, где мы сейчас,
Ведь я думал, все будет честно.
Шелковый шарф — на шлем,
Но это битва при закрытых дверях,
Борьба жизни черт знает с чем.
И кто-то считает, что это подвох,
А кто-то кричит, что провал.
И каждое слово — признак того, что мы
В комнате, лишенной зеркал.
Сегодня мне снился ангел,
Похожий на Брюса Ли.
Он нес мне жидкость для прочистки мозгов,
Стакан портвейна для хозяев земли,
Но я был мудр и светел,
Я взялся за дело всерьез
И я умер, выбирая ответ,
Хотя никто не думал задавать мне вопрос.
А друг мой Ленский у пивного ларька
Сокрушался, что литр так мал.
А очередь хором читала стихи
О комнате, лишенной зеркал.
Нас всех учили с любовью
Смотреть не вверх, а вперед.
Но любовь стреляет из обоих стволов,
Как только ты выйдешь на взлет.
А что в самом деле — увлечься
Одной из тех благородных девиц,
Что воткнет тебе под ребра перо,
Чтобы нагляднее было думать про птиц.
Но будь я тобой, я бы отправил их всех
На съемки сцены про первый бал,
А сам бы смеялся с той стороны стекла
Комнаты, лишенной зеркал.
У черных есть чувство ритма,
У белых — чувство вины,
Но есть третьи — без особых примет,
Что смотрят на женщин только ниже спины.
Но я не был сосчитан,
Я видел это со стороны.
Мне как-то странно служить любовником муз,
Стерилизованным в процессе войны,
Где выжил тот, кто был заранее мертв,
А выиграл только тот, кто не встал,
И только герои снимают рашпилем грим
Комнаты, лишенной зеркал.
И вот два достойных занятья
Для тех, кто выше нуля
Торговля открытками с видом на плешь
Или дикий крик: «Право руля!»,
И, значит, я списан, как мертвый,
И мне положен конец.
Но я благодарен всем, стрелявшим в меня,
Теперь я знаю, что такое свинец.
И кто-то смеется, как серебрянный зверь,
Глядя в наполненный зал.
А я просто здесь, я праздную радостный сон
О комнате, лишенной зеркал.
Ты — животное лучше любых других,
Я лишь дождь на твоем пути.
Золотые драконы в лесах твоих,
От которых мне не уйти.
И, отмеченный светом твоих зрачков,
Не сумеет замкнуть свой круг.
Но пески Петербурга заносят нас
И следы наших древних рук.
Ты могла бы быть луком, но кто стрелок,
Если каждый не лучше всех?
Здесь забыто искусство спускать курок
И ложиться лицом на снег.
И порою твой взгляд нестерпим для глаз,
А порою он, как зола.
Но пески Петербуга заносят нас
Всех по ту сторону стекла.
Ты спросила нас:»Кто?», я ответил: «Я»,
Не сочтя еще это за честь.
Ты спросила:»Куда?», я сказал: «С тобой,
Если там хоть что-нибудь есть».
Ты спросила: «А если?», и я промолчал,
Уповая на чей-нибудь дом.
Ты сказала: «Я лгу», я сказал: «Пускай,
Тем приятнее будет вдвоем».
И когда был разорван занавес дня,
Наши кони пустились в пляс.
По заре, по воде и среди огня,
Окончательно бросив нас,
Потому что твой взгляд, как мои слова,
Не надежнее, чем вода.
И спросили меня: «А жив ли ты?»
Я сказал: «Если с ней, то да!»
Танцуем всю ночь, танцуем весь день,
В эфире опять одна дребедень,
Но это не зря, хотя,может быть,невзначай
Гармония мира не знает границ — сейчас мы будем пить чай.
Прекрасная ты, достаточный я,
Наверное, мы — плохая семья,
И это не зря, хотя, может быть, невзначай
Гармония мира не знает границ — сейчас мы будем пить чай.
Мне кажется, мы — как в старом кино,
Пора обращать воду в вино,
И это не зря, хотя, может быть, невзначай
Гармония мира не знает границ — сейчас мы будем пить чай.
Уйдешь своим путем
Когда я встал на перекрестке,
Я заметил, что места там нет.
Когда погасят свет.
И кто-то, по виду из тех гусей,
Что наводили стрему на Рим,
Сказал мне: «Жди, когда она уйдет своим путем,
И тогда ты пойдешь своим».
Она обернулась, она сказала:
«Послушай, ты мертв давно, зачем ты здесь?»
Он засмеялся и сел
На поезд, что уходит в час — шесть.
И тогда она забыла вчерашний день,
Чтобы яснее увидеть суть.
Но я стоял и смотрел, как горит звезда
Того, кто ушел в свой путь.
И есть разные лица в виде дверей,
И есть твое, что в виде стены.
И есть руки мои, что ждут лебедей,
Не вернувшихся с места войны.
А ты твердишь, что нет на моем пути огня,
И там один лишь дым.
Ну, что же, обсудим достоинства наших путей,
Когда мы оба уйдем своим.
Я все равно был выше твоих небес,
И я был ниже твоих глубин.
Но все, кого я любил, одеты в смерть или в митрил.
И это значит, что я здесь один.
И ты не дурна, но все время хочешь меня,
Рождая страсть от тебя отдохнуть.
Я совсем не аскет, но я хочу спросить:
«Не пора ли тебе в твой путь?».
И хочешь — верь, или не верь — когда ты закроешь дверь,
Я не вспомню даже лица.
Я буду чертовски рад, когда ты вернешься назад.
Но это где-нибудь ближе к преддверью конца.
Ну а теперь, пока у меня есть я,
Поверь мне, я хочу быть с ним,
И я буду счастлив, когда ты уйдешь своим путем
Источник
Со злым тараканом один
F G C Корнелий мелодично свищет
F G C Гармоний сложных и простых.
G F G Он от добра добра не ищет,
C F G C Вот и конец пути — бултых!
— 2. Поручик Иванов
Где ты теперь, поручик Иванов, Ты на парад выходишь без штанов, Ты бродишь там божественно нагой, Ты осенен троллейбусной дугои.
Когда домой идешь с парада, Твои соседи прячутся в кусты. Твой револьвер, блестящий, как алмаз, Всегда смущал мой нежный глаз.
И по ночам горит твоя свеча, Когда клопов ты душишь сгоряча И топчешь мух тяжелым сапогом, Не дай Господь мне стать твоим врагом.
G Хочу я стать совсем слепым
Am И торговаться ночью с пылью.
D7 G H7 Em Пусть не подвержен я насилью,
C D7 G И мне не чужд порочный дым.
Я покоряю города Истошным воплем идиота, Мне нравится моя работа. Гори, гори, моя звезда!
Am Сползает по крыше старик Козлодоев,
Dm E7 Am Пронырливый, как коростель.
Am Стремится в окошко залезть Козлодоев
Dm Em Am К какой-нибудь бабе в постель.
C C/H F Вот раньше, бывало, гулял Козлодоев,
G C C7 Глаза его были пусты.
F A7 Dm Dm(maj)7 И свистом всех женщин сзывал Козлодоев
Am E Am Заняться любовью в кусты.
Занятие это любил Козлдоев И дюжину враз ублажал. Кумиром народным служил Козлодоев И всякий его уважал. А ныне, а ныне, попрятались, суки, В окошки отдельных квартир; Ползет Козлодоев, мокры его брюки, Он стар, он желает в сортир.
Все это безобразие можно сыграть и в верхних октавах,
но так IMHO более подходит к образу Козлодоева :))
Финская баня, где ты сгоришь? Глупый царевич, зря ты хрипишь. Я ненавижу город Париж. Скоро, о скоро ты, баня, сгоришь
Прочь, я вздымаю к вершине пилу Скачет буравчик, хрипит на полу О быстроглазый дядька урод, Скоро, о скоро порву тебе рот
— 6. Два тракториста
Широко трепещет туманная нива, Бароны спускаются с гор. И два тракториста, напившихся пива, Идут отдыхать на бугор.
Один Жан-Поль Сартра лелеет в кармане И этим сознанием горд. Другой же играет порой на баяне Сантану и Weather Report
7. Мочалкин блюз
Мочалкин блюз Cm9
Хочу я всех мочалок застебать
C7 Нажав ногой своей на мощный фуз,
F Cm F Cm F7 G7 G7+5 И я пою крутую песнь свою
C7 Мочалкин блюз.
Хочу скорей я с них прикид сорвать, Сорвать парик, и на платформе шуз. Мочалки, эй! — бегите все скорей, Ведь я пою мочалкин блюз.
Я мен крутой, я круче всех мужчин, Мне волю дай — любую соблазню, А ну-ка мать, беги ко мне в кровать, Лишь дай допеть мочалкин блюз. _____________________________________________________
Что лучше — пена или дом, Давай-ка вместе поразмыслим, Тогда, дай Бог, все наши мысли Исчезнут в небе голубом.
Am E Крюкообразность — мой девиз
Am Мадонна Лита — мой каприз
C G Ромашки ем я вместо чаю
E Am но пастуха не привечаю
Твердыня розы. Жду с утра Когда ж приходят мухтора я им в лицо слюною едкой плюю вонючие объедки
Несчастный матрос, твой корабль потоп, Клопы завелись в парусах. Твой боцман — любитель портвейна и снов С прокисшей капустой в усах.
Со злым тараканом один на один Ты бьешься, бесстрашен и прост, Среди осьминогов, моржей и сардин, Прекрасных, как Охтенский мост.
— 11. Миша из города скрипящих статуй
Кто откроет дверь, бесстрашный, как пес? Мастер мух, собеседник стрекоз, Увенчанный крапивой и листьями роз Миша из города скрипящих статуй.
С полночными зубами, славный, как слон, Царапающий лбом скрижали времен. Стоять столбом! — это движется он, Миша из города скрипящих статуй.
Последний шанс, выпиватель воды, Идущий вниз с четверга до среды, Живущий за Стеной Секретной Слюды Миша из города скрипящих статуй.
— 13. Начальник фарфоровой башни
Начальник фарфоровой башни Часами от пороха пьян. Жрецы издыхают на пашне И с голода бьют в барабан. А он, полуночный мечтатель, С часами на длинном ремне, Все пробует розги на чьем-нибудь мозге И шлет провожатых ко мне.
А что мне с такого расклада? Я весел от запаха рыб, И там, где речная прохлада, Я строю свой храм из коры. Я чести такой недостоин, Я счастлив, что там, вдалеке, Бредет приблизительный воин С моим подсознаньем в руке.
Я чести такой недостоин, Я счастлив, что там, вдалеке, Бредет приблизительный воин С бутылкой портвейна в руке.
— 14. У императора Нерона
У императора Нерона В гостиной жили два барона И каждый был без языка, Что делать? — жизнь нелегка.
У императора в гостиной Изрядно отдавало псиной. Причем здесь пес? — оставь вопрос, Спешит к восходу альбатрос.
Приди ко мне мой муравей как рудокоп в туман приходит Лишь альтруисты в злате бродят Мой муравей Пропой мне песенку свою про обескровленную башню про наступленье дней вчерашних Мой муравей
Сожми в объятиях меня как экскаватор землю любит как гладиатор птицу губит Мой муравей
Слепая с детства — пустяки глаза мне сделаешь отверткой Дремучий, суетный и верткий Мой муравей
16. Сергей Ильич (Песня для Марка Болана)
C Am Сергей Ильич — работник сна, F G Одетый в шелк, шелестящий волк, Алмазный МАЗ с колесом из льна Въехал в дверь и пришла весна.
Еще один сентябрь — сезон для змей. Мы знаем наш час — он старше нас. Жемчужная коза, тростник и лоза, Мы не помним предела, мы вышли за.
* ЭЛЕКТРИЧЕСТВО * История Аквариума т.2 (p)1981
Порой мне кажется, что мы герои. Мы стоим у стены, ничего не боясь. Порой мне кажется, что мы герои. Порой мне кажется, что мы просто грязь.
И часто мы играем бесплатно, Таскаем колонки в
Источник
Со злым тараканом один
ИННОКЕНТИЙ ЕДЕТ В ТРАМВАЕ
Иннокентий садится в последний трамвай,
Где кондуктора нет и в помине.
Семь голодных мужчин там едят каравай,
Увязая зубами в мякине.
Иннокентий рассеянно смотрит вокруг,
В рукаве его теплится свечка.
Семь раздетых мужчин примеряют сюртук;
На лице у седьмого — уздечка.
Пожилая ткачиха желает сойти.
Гневно машет большими руками.
Семь бегущих мужчин на трамвайном пути
Затевают дуэль с ездоками.
Иннокентий стреляет в пустое окно,
Прижимаясь к прикладу предплечьем.
Одному из мужчин прострелили сукно,
Шесть отделались лёгким увечьем.
Пожилая ткачиха без чувства лежит.
Иннокентий задумчиво дремлет.
Над трамвайным путём чёрный ворон кружит
И искре электрической внемлет.
ПОЛТОРАКИ НАНОСИТ ИННОКЕНТИЮ ВИЗИТ
Полтараки — повеса, мошенник и плут,
К Иннокентию в двери стучится.
В сей парадной соседи давно не живут,
Но порою приходят мочиться.
Иннокентий задумчиво пьёт молоко,
Таракана узревши во мраке.
На душе ею мирно, светло и легко —
Он не хочет впускать Полтараки.
Даже если он двери откроет ему,
То, наверное, кинет поленом.
Или, если полена не будет в дому,
Между ног ему двинет коленом.
Полтараки же злобно царапает дверь
И в замочную скважину свищет.
На пожарную лестницу лезет, как зверь, —
Он свиданья с хозяином ищет.
Иннокентий ложится в пустую кровать.
На стене таракан копошится.
За окном Полтараки ползёт умирать
И над ним чёрный ворон кружится.
ИННОКЕНТИЙ СПУСКАЕТСЯ ПОД ЗЕМЛЮ
Иннокентий спускается в мрачный подвал —
Подземелье наполнено смрадом.
Он решает устроить большой карнавал,
Предварённый военным парадом.
Иннокентий в раздумье обходит углы,
Шевеля стеариновой свечкой:
«Здесь прекрасные дамы, стройны и смуглы,
Будут в карты играть перед печкой.
Кирасиры, своим сапогом топоча,
Их на вальс пригласят неуклюже. »
Зашипела и вовсе погасла свеча —
Иннокентий шагает по лужам.
Он рукою скребёт по осклизлой стене.
Он зовёт громогласно и внятно:
«О прекрасный Панкрат! Поспеши же ко мне
И открой мне дорогу обратно!»
Старый дворник Панкрат сильно пьяный лежит
И призыву из мрака не внемлет.
Высоко в небесах чёрный ворон кружит,
Ревматичные крылья подъемлет.
ИННОКЕНТИЙ СОЗЕРЦАЕТ СВЕТИЛА
Иннокентий привычно садится на стул,
Поглощённый светил созерцаньем.
Вот уж утренний ветер над крышей подул —
Отвечают светила мерцаньем.
Иннокентий не сводит задумчивых глаз
С возникающих в небе явлений.
Небосвод озарился, мелькнул и погас —
Иннокентий исполнен сомнений:
Существует ли всё, что горит в небесах,
Или это всего лишь картина?
Скоро полночь пробьёт на кремлевских часах.
На лице у него — паутина.
Кто другой бы сидел — Иннокентий встаёт
И решительно ходит по крыше,
Под ногами его рубероид поёт.
Иннокентий взволнованно дышит.
Он спускается с крыши — он понял, в чём суть.
Источник