Моя коллекция
Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, с топорами
Вивисекторы сидят.
У стола лекпом хлопочет,
Инструменты протирая,
И под нос себе бормочет
Песню «Тройка удалая».
Трудно думать обезьяне,
Мыслей нет — она поет.
Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосет.
Таракан к стеклу прижался
И глядит, едва дыша.
Он бы смерти не боялся,
Если б знал, что есть душа.
Но наука доказала,
Что душа не существует,
Что печенка, кости, сало —
Вот что душу образует.
Есть всего лишь сочлененья,
А потом соединенья.
Против выводов науки
Невозможно устоять
Таракан, сжимая руки,
Приготовился страдать.
Вот палач к нему подходит,
И, ощупав ему грудь,
Он под ребрами находит
То, что следует проткнуть.
И, проткнувши, на бок валит
Таракана, как свинью,
Громко ржет и зубы скалит,
Уподобленный коню.
И тогда к нему толпою
Вивисекторы спешат,
Кто щипцами, кто рукою
Таракана потрошат.
Сто четыре инструмента
Рвут на части пациента.
От увечий и от ран
Помирает таракан.
Он внезапно холодеет,
Его веки не дрожат,
Тут опомнились злодеи
И попятились назад.
Все в прошедшем — боль, невзгоды.
Нету больше ничего.
И подпочвенные воды
Вытекают из него.
Там, в щели большого шкапа,
Всеми кинутый, один,
Сын лепечет: «Папа, папа!»
Бедный сын!
Но отец его не слышит,
Потому что он не дышит.
И стоит над ним лохматый
Вивисектор удалой,
Безобразный, волосатый,
Со щипцами и пилой.
Ты, подлец, носящий брюки,
Знай, что мертвый таракан —
Это мученик науки,
А не просто таракан.
Сторож грубою рукою
Из окна его швырнет,
И во двор вниз головою
Наш голубчик упадет.
На затоптанной дорожке
Возле самого крыльца
Будет он, задравши ножки,
Ждать печального конца.
Его косточки сухие
Будет дождик поливать,
Его глазки голубые
Будет курица клевать.
Моя семья и другие звери подражание
автор Метр с Кепкой
http://www.stihi.ru/2006/09/25-2591
В углу собака жрёт ботинок,
повис на занавеске кот,
супруг,сомлевши у камина,
грызёт вчерашний бутерброд.
В коробке преет черепаха,
она набегалась за день.
А мой сынок, не зная страха,
с соседской клумбы рвёт сирень.
В аквариуме мокнут рыбки,
проснулись ёжики, сопя.
И таракан, светясь улыбкой,
как дома чувствует себя.
Он много учился,наука была нелегка,
Но все называли его-«господин энтомолог».
В мозгу энтомолога шли тараканьи бега,
По коже сновали мурашки.Был век их недолог,
Когда он носился по лугу,махая сачком,
Забыв обо всём,за жуком,или бабочкой редкой.
Прохожие часто считали его дурачком,
А он же,добычу снабдив номерной этикеткой,
Оскалившись хищно,в экстазе прищурив глаза,
Прокалывал нежно булавкой мохнатое тельце,
И ждал чтобы высохла бабочка,иль стрекоза.
Он был в этом деле бесспорно великим умельцем.
Потом,восхищаясь,он вешал иссушенный труп
На стену,не в силах сдержаться от мерзкой ухмылки.
Бежали мурашки по коже,хоть был он неглуп,
В мозгу тараканы,приколотые к расправилке,
Шуршали надкрыльями,лапками нежно суча,
Касаясь извилин легонько хитиновым усом
И думали-лучше учился бы ты на врача,
А бабочки втОрили им понимающе-грустно,
Порхая в желудке,давно пораженном червём,
Терзала печонку безжалостная многоножка.
Чудак собирал экспонаты считая-живём!
Не зная,что жизни ему оставалось немножко,
До дня,когда в сердце пустое вползёт скорпион,
Сбежавший случайно. и путь его был так недолог.
Он стал экспонатом и после его похорон,
Засушит добычу другой господин энтомолог.
тараканы в голове твоей –
толпами бегают, суетятся,
тусуются, мирятся-ссорятся.
раза по три на дню
женятся,
во все колокола трезвонят.
у них кто-то рождается,
кого-то крестят,
кто-то идет в школу,
кто-то старится,
а кого-то хоронят.
а у меня он всего один –
гордый,
статный,
гламурный подонок.
он со мной всю жизнь –
с утробы и до седин.
я его знаю с самых пеленок.
чтобы тебя познакомить с ним,
я приготовила пати.
точнее – коктейльный раут.
[пригласительный с завитками,
для ланча слишком поздно,
для ужина – рано.]
и вот, он здесь, да и ты – тоже тут.
Разрешите представить:
— Мой лучший друг и его тараканы.
видно, только дураки
верят чуду
но я буду, вопреки
просто буду
приспособлюсь ко всему
тараканом
в жены паночку возьму
стану паном
рядром грохнется АЭС
стану лысым
дождь кислотный льет с небес
белобрысым
потепление грядет
негром стану
все закончится, пройдет
я останусь
и накрыв собой фугас
выйду целым
я давно живу средь вас
под прицелом
Бежит таракан по холодной земле,
по голому полю бежит,
мелькают бока золотые во мгле,
земля под копытом дрожит.
Несется, по голому полю летит,
усы прижимая, летуч.
Песок на зубах и скрипит и горчит.
И тает в гортани сургуч.
Летит по степи, по равнине ночной.
Сребрятся во тьме, далеки,
и млеко небесных сосцов за рекой,
и влажные складки реки.
Бежит по зыбучей пыли, по песку
стодневных пустынь, налегке,
с тоскою на сердце и раной в боку
к сияющей сочной реке.
На струнах скрипичных, на коже ржаной,
в сапфирных глубинах зрачка
мерцают картины равнины ночной
и пепельная река.
И пепельная река. И пепельная река.
Другие статьи в литературном дневнике:
- 28.02.2011. Для тех, кто не понял
- 26.02.2011. Моя коллекция
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Источник
Николай Олейников — Таракан: Стих
Таракан сидит в стакане.
Ножку рыжую сосет.
Он попался Он в капкане
И теперь он казни ждет
Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, с топорами
Вивисекторы сидят
У стола лекпом хлопочет,
Инструменты протирая,
И под нос себе бормочет
Песню «Тройка удалая».
Трудно думать обезьяне,
Мыслей нет — она поет.
Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосет
Таракан к стеклу прижался
И глядит, едва дыша…
Он бы смерти не боялся,
Если б знал, что есть душа.
Но наука доказала,
Что душа не существует,
Что печенка, кости, сало —
Вот что душу образует
Есть всего лишь сочлененья,
А потом соединенья
Против выводов науки
Невозможно устоять
Таракан, сжимая руки,
Приготовился страдать
Вот палач к нему подходит,
И, ощупав ему грудь,
Он под ребрами находит
То, что следует проткнуть
И, проткнувши, на бок валит
Таракана, как свинью
Громко ржет и зубы скалит,
Уподобленный коню
И тогда к нему толпою
Вивисекторы спешат
Кто щипцами, кто рукою
Таракана потрошат.
Сто четыре инструмента
Рвут на части пациента
От увечий и от ран
Помирает таракан
Он внезапно холодеет,
Его веки не дрожат
Тут опомнились злодеи
И попятились назад.
Все в прошедшем — боль, невзгоды.
Нету больше ничего.
И подпочвенные воды
Вытекают из него.
Там, в щели большого шкапа,
Всеми кинутый, один,
Сын лепечет: «Папа, папа!»
Бедный сын!
Но отец его не слышит,
Потому что он не дышит.
И стоит над ним лохматый
Вивисектор удалой,
Безобразный, волосатый,
Со щипцами и пилой.
Ты, подлец, носящий брюки,
Знай, что мертвый таракан —
Это мученик науки,
А не просто таракан.
Сторож грубою рукою
Из окна его швырнет,
И во двор вниз головою
Наш голубчик упадет.
На затоптанной дорожке
Возле самого крыльца
Будет он, задравши ножки,
Ждать печального конца.
Его косточки сухие
Будет дождик поливать,
Его глазки голубые
Будет курица клевать.
Источник
Таракан (Николай Олейников)
| Точность | Выборочно проверено |
«Таракан» (1934) — трагично-сатирическое стихотворение Николая Олейникова.
Цитаты [ править ]
Таракан сидит в стакане.
Ножку рыжую сосёт.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждёт
Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, с топорами
Вивисекторы сидят.
Таракан к стеклу прижался
И глядит, едва дыша.
Он бы смерти не боялся,
Если б знал, что есть душа.
Но наука доказала,
Что душа не существует,
Что печёнка, кости, сало —
Вот что душу образует.
Есть всего лишь сочлененья,
А потом соединенья.
Против выводов науки
Невозможно устоять
Таракан, сжимая руки,
Приготовился страдать
Вот палач к нему подходит,
И, ощупав ему грудь,
Он под ребрами находит
То, что следует проткнуть
И, проткнувши, на бок валит
Таракана, как свинью
Громко ржет и зубы скалит,
Уподобленный коню
И тогда к нему толпою
Вивисекторы спешат
Кто щипцами, кто рукою
Таракана потрошат.
Сто четыре инструмента
Рвут на части пациента
От увечий и от ран
Помирает таракан.
Сторож грубою рукою
Из окна его швырнет,
И во двор вниз головою
Наш голубчик упадёт.
На затоптанной дорожке
Возле самого крыльца
Будет он, задравши ножки,
Ждать печального конца.
Его косточки сухие
Будет дождик поливать,
Его глазки голубые
Будет курица клевать.
О стихотворении [ править ]
Олейников сам настаивает на своём родстве с Лебядкиным: его «Таракану» предпослан эпиграф из Лебядкинского «Таракана». Но его литературная ориентация шире, и он, по-видимому, читал работы Лидии Виндт по истории русской басни, где нашёл очень интересный анализ во многом абсурдной манеры Сумарокова и баснописцев его школы, где наблюдаются особые формы «перенесения условий жизни людей на животных», «имеющие чисто орнаментальное значение» [1] .
анималистические персонажи Олейникова психологически и эмоционально очеловечены и не рассуждают, не философствуют, а чувствуют и страдают, как люди . Олейников сознательно играет на нарушении всегда очень спорных правил «правдоподобия», о которых особенно заботились теоретики басенного жанра, где по преимуществу фигурировали персонажи из мира зверей, птиц, насекомых и т.д. Таракан у Олейников «сжимает руки», тогда как человек-вивисектор, оперирующий таракана «для науки»: — «Громко ржёт и зубы скалит, — уподобленный коню.» Нелепый гротеск, каким была басня Лебядкина о таракане, у Олейникова превращается в ироническую картину жизни в абсурдном по существу мире.
Олейникову не нужна была точность [эпиграфа]-цитаты; ему нужно было установить связь между гротескным обличием своей поэзии и гротеском Достоевского.
«Таракан» Олейникова вызывает неожиданную ассоциацию с рассказом Кафки «Превращение». Это повествование о мучениях и смерти человека, превратившегося вдруг в огромное насекомое (некоторые интерпретаторы считают, что это именно таракан). Совпадают даже некоторые сюжетные детали.
Скорее всего, это непроизвольное сближение двух замыслов, потому что в те времена Кафка не был ещё у нас известен и Олейников едва ли его читал. Между тем историческое подобие между [ними] несомненно существует.
XX век принёс новую трактовку трагического, с особой последовательностью разработанную Кафкой. Это трагедия посредственного человека, бездумного, безвольного, которого тащит и перемалывает жестокая сила.
Это коллизия и животно-человеческих персонажей Олейникова… [2]
Источник
Новое в блогах
Таракан.
Таракан
Николай Олейников
Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосет.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждет.
Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, с топорами
Вивисекторы2 сидят.
У стола лекпом3 хлопочет,
Инструменты протирая,
И под нос себе бормочет
Песню «Тройка удалая»4.
Трудно думать обезьяне,
Мыслей нет — она поет.
Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосет.
Таракан к стеклу прижался
И глядит едва дыша.
Он бы смерти не боялся,
Если б знал, что есть душа.
Но наука доказала,
Что душа не существует,
Что печенка, кости, сало —
Вот что душу образует.
Есть всего лишь сочлененья,
А потом соединенья.
Против выводов науки
Невозможно устоять.
Таракан, сжимая руки,
Приготовился страдать.
Вот палач к нему подходит,
И, ощупав ему грудь,
Он под ребрами находит
То, что следует проткнуть.
И проткнувши, набок валит
Таракана, как свинью.
Громко ржет и зубы скалит,
Уподобленный коню.
И тогда к нему толпою
Вивисекторы спешат.
Кто щипцами, кто рукою
Таракана потрошат.
Сто четыре инструмента
Рвут на части пациента.
От увечий и от ран
Помирает таракан.
Он внезапно холодеет,
Его веки не дрожат.
Тут опомнились злодеи
И попятились назад.
Все в прошедшем — боль, невзгоды.
Нету больше ничего.
И подпочвенные воды
Вытекают из него.
Там, в щели большого шкапа,
Всеми кинутый, один,
Сын лепечет: «Папа, папа!»
Бедный сын!
Но отец его не слышит,
Потому что он не дышит.
И стоит над ним лохматый
Вивисектор удалой,
Безобразный, волосатый,
Со щипцами и пилой.
Ты, подлец, носящий брюки,
Знай, что мертвый таракан —
Это мученик науки,
А не просто таракан.
Сторож грубою рукою
Из окна его швырнет,
И во двор вниз головою
Наш голубчик упадет.
На затоптанной дорожке
Возле самого крыльца
Будет он, задравши ножки,
Ждать печального конца.
Его косточки сухие
Будет дождик поливать
Его глазки голубые
Будет курица клевать.
Источник