Винни-Пух. Сказки о Хоме и Суслике — отрывки
А. А. Милн. «Винни-Пух» (отрывок)
А. Иванов. «Сказки о Хоме и Суслике» (отрывок)
——————————
Алан Александр Милн
Винни Пух и Все-Все-Все
ГЛАВА 2, В КОТОРОЙ
ВИННИ-ПУХ ПОШЕЛ В ГОСТИ,
А ПОПАЛ В БЕЗВЫХОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
. И вот, ворча себе под нос эту Ворчалку и размышляя — а размышлял
Винни-Пух о том, что было бы, если бы он, Винни, был не Винни-Пухом,
а кем-нибудь совсем-совсем другим, — наш Винни незаметно дошел
до песчаного откоса, в котором была большая дыра.
— Ага! — сказал Пух. (Трам-пам-пам-тарарам-пам-па!) — Если я
что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то дыра — это нора, а нора — это
Кролик, а Кролик — это подходящая компания, а подходящая компания —
это такая компания, где меня чем-нибудь угостят и с удовольствием
послушают мою Ворчалку. И все такое прочее!
Тут он наклонился, сунул голову в нору и крикнул:
— Эй! Кто-нибудь дома?
Вместо ответа послышалась какая-то возня, а потом снова стало тихо.
— Я спросил: «Эй! Кто-нибудь дома?» — повторил Пух громко-громко.
— Нет! — ответил чей-то голос. — И незачем так орать, — прибавил он,
— я и в первый раз прекрасно тебя понял.
— Простите! — сказал Винни-Пух. — А что, совсем-совсем никого
нет дома?
— Совсем-совсем никого! — отвечал голос.
Тут Винни-Пух вытащил голову из норы и задумался.
Он подумал так: «Не может быть, чтобы там совсем-совсем никого
не было! Кто-то там все-таки есть — ведь кто-нибудь должен же был
сказать: «Совсем-совсем никого!»»
Поэтому он снова наклонился, сунул голову в отверстие норы и сказал:
— Слушай, Кролик, а это не ты?
— Нет, не я! — сказал Кролик совершенно не своим голосом.
— А разве это не твой голос?
— По-моему, нет, — сказал Кролик. — По-моему, он совсем,
ну ни капельки не похож! И не должен быть похож!
— Вот как? — сказал Пух.
Он снова вытащил голову наружу, еще раз задумался, а потом опять
сунул голову обратно и сказал:
— Будьте так добры, скажите мне, пожалуйста, куда девался Кролик?
— Он пошел в гости к своему другу Винни-Пуху. Они знаешь какие с ним
друзья!
Тут Винни-Пух прямо охнул от удивления.
— Так ведь это же я! — сказал он.
— Что значит «я»? «Я» бывают разные!
— Это «я» значит: это я, Винни-Пух!
На этот раз удивился Кролик. Он удивился еще больше Винни.
— А ты в этом уверен? — спросил он.
— Вполне, вполне уверен! — сказал Винни-Пух.
— Ну хорошо, тогда входи!
И Винни полез в нору. Он протискивался, протискивался, протискивался
и наконец очутился там.
— Ты был совершенно прав, — сказал Кролик, осмотрев его с головы
до ног. — Это действительно ты! Здравствуй, очень рад тебя видеть!
— А ты думал, кто это?
— Ну, я думал, мало ли кто это может быть! Сам знаешь, тут, в Лесу,
нельзя пускать в дом кого попало! Осторожность никогда не повредит.
Ну ладно. А не пора ли чем-нибудь подкрепиться?
Винни-Пух был всегда не прочь немного подкрепиться, в особенности
часов в одиннадцать утра, потому что в это время завтрак уже давно
окончился, а обед еще и не думал начинаться. И, конечно, он страшно
обрадовался, увидев, что Кролик достает чашки и тарелки. А когда
Кролик спросил: «Тебе чего намазать — меду или сгущенного молока?» —
Пух пришел в такой восторг, что выпалил: «И того и другого!» Правда,
спохватившись, он, чтобы не показаться очень жадным, поскорее добавил:
«А хлеба можно совсем не давать!»
И тут он замолчал и долго-долго ничего не говорил, потому что
рот у него был ужасно занят.
А спустя долгое время, мурлыкая что-то сладким-сладким голоском —
голос у него стал прямо-таки медовый! — Пух встал из-за стола,
от всей души пожал Кролику лапу и сказал, что ему пора идти.
— Уже пора? — вежливо спросил Кролик.
Нельзя ручаться, что он не подумал про себя: «Не очень-то вежливо
уходить из гостей сразу, как только наелся». Но вслух он этого
не сказал, потому что он был очень умный Кролик.
Вслух он спросил:
— Уже пора?
— Ну, — замялся Пух, — я бы мог побыть еще немного, если бы ты.
если бы у тебя. — запинался он и при этом почему-то не сводил глаз
с буфета.
— По правде говоря, — сказал Кролик, — я сам собирался пойти
погулять.
— А-а, ну хорошо, тогда и я пойду. Всего хорошего.
— Ну, всего хорошего, если ты больше ничего не хочешь.
— А разве еще что-нибудь есть? — с надеждой спросил Пух,
снова оживляясь.
Кролик заглянул во все кастрюли и банки и со вздохом сказал:
— Увы, совсем ничего не осталось!
— Я так и думал, — сочувственно сказал Пух, покачав головой.
— Ну, до свиданья, мне пора идти.
И он полез из норы. Он изо всех сил тянул себя передними лапками
и изо всей мочи толкал себя задними лапками, и спустя некоторое время
на воле оказался его нос. потом уши. потом передние лапы. потом
плечи. а потом.
А потом Винни-Пух закричал:
— Ай, спасите! Я лучше полезу назад!
Еще потом он закричал:
— Ай, помогите! Нет, уж лучше вперед!
И наконец он завопил отчаянным голосом:
— Ай-ай-ай, спасите-помогите! Не могу ни взад ни вперед!
Тем временем Кролик, который, как мы помним, собирался пойти
погулять, видя, что парадная дверь забита, выбежал наружу черным ходом
и, обежав кругом, подошел к Пуху.
— Ты что — застрял? — спросил он.
— Не-ет, я просто отдыхаю, — ответил Пух, стараясь говорить веселым
голосом. — Просто отдыхаю, думаю кой о чем и пою песенку.
— Ну-ка, дай мне лапу, — строго сказал Кролик.
Винни-Пух протянул ему лапу, и Кролик стал его тащить.
Он тащил и тащил, он тянул и тянул, пока Винни не закричал:
— Ой-ой-ой! Больно!
— Теперь все ясно, — сказал Кролик, — ты застрял.
— Все из-за того, — сердито сказал Пух, — что выход слишком узкий!
— Нет, все из-за того, что кто-то пожадничал! — строго сказал
Кролик. — За столом мне все время казалось, хотя из вежливости я этого
не говорил, что кто-то слишком много ест! И я твердо знал, что этот
«кто-то» — не я! Делать нечего, придется сбегать за Кристофером
Робином.
Кристофер Робин, друг Винни-Пуха и Кролика, жил совсем в другом
конце Леса. Но он сразу же прибежал на помощь и, когда увидел
переднюю половину Винни-Пуха, сказал: «Ах ты, глупенький мой мишка!» —
таким ласковым голосом, что у всех сразу стало легче на душе.
— А я как раз начал думать, — сказал Винни, слегка хлюпая носом,
— что вдруг бедному Кролику уже никогда-никогда не придется ходить
через парадную дверь. Я бы тогда очень-очень огорчился.
— Я тоже, — сказал Кролик.
— Не придется ходить через парадную дверь? — переспросил Кристофер
Робин. — Почему? Пожалуй, придется.
— Ну вот и хорошо, — сказал Кролик.
— Пожалуй, придется втолкнуть тебя в нору, если мы не сможем
тебя вытащить, — закончил Кристофер Робин.
Тут Кролик задумчиво почесал за ухом и сказал, что ведь если
Винни-Пуха втолкнуть в нору, то он там останется насовсем. И что хотя
он, Кролик, всегда безумно рад видеть Винни-Пуха, но все-таки, что
ни говори, одним полагается жить на земле, а другим под землей, и.
— По-твоему, я теперь никогда-никогда не выйду на волю? —
спросил Пух жалобно.
— По-моему, если ты уже наполовину вылез, жаль останавливаться
на полпути, — сказал Кролик.
Кристофер Робин кивнул головой.
— Выход один, — сказал он, — нужно подождать, пока ты опять
похудеешь.
— А долго мне нужно худеть? — испуганно спросил Пух.
— Да так с недельку.
— Ой, да не могу же я торчать тут целую неделю!
— Торчать-то как раз ты отлично можешь, глупенький мой мишка.
Вот вытащить тебя отсюда — это дело похитрее!
— Не горюй, мы будем читать тебе вслух! — весело воскликнул Кролик.
— Только бы снег не пошел. Да, вот еще что, — добавил он,
— ты, дружок, занял у меня почти всю комнату. Можно, я буду вешать
полотенца на твои задние ноги? А то они торчат там совершенно зря,
а из них выйдет чудесная вешалка для полотенец!
— Ой-ой-ой, це-елую неделю! — грустно сказал Пух. — А как же
обедать?!
— Обедать, дорогой мой, не придется! — сказал Кристофер Робин.
— Ведь ты должен скорей похудеть! Вот читать вслух — это мы тебе
обещаем!
Медвежонок хотел вздохнуть, но не смог — настолько крепко он
застрял. Он уронил слезинку и сказал:
— Ну, уж вы тогда хотя бы читайте мне какую-нибудь удобоваримую
книгу, которая может поддержать и утешить несчастного медвежонка
в безвыходном положении.
И вот целую неделю Кристофер Робин читал вслух именно такую
удобоваримую, то есть понятную и интересную, книжку возле Северного
Края Пуха, а Кролик вешал выстиранное белье на его Южный Край.
И тем временем Пух становился все тоньше, и тоньше, и тоньше.
А когда неделя кончилась, Кристофер Робин сказал:
— Пора!
Он ухватился за передние лапы Пуха, Кролик ухватился за Кристофера
Робина, а все Родные и Знакомые Кролика (их было ужасно много!)
ухватились за Кролика и стали тащить изо всей мочи.
И сперва Винни-Пух говорил одно слово:
— Ой!
А потом другое слово:
— Ох!
И вдруг — совсем-совсем вдруг — он сказал:
— Хлоп! — точь-в-точь как говорит пробка, когда она вылетает
из бутылки.
Тут Кристофер Робин, и Кролик, и все Родные и Знакомые Кролика
сразу полетели вверх тормашками! Получилась настоящая куча-мала.
А на верху этой кучи очутился Винни-Пух — свободный!
Винни-Пух важно кивнул своим друзьям в знак благодарности
и с важным видом отправился гулять по Лесу, напевая свою песенку.
А Кристофер Робин посмотрел ему вслед и ласково прошептал:
— Ах ты, глупенький мой мишка!
Альберт Иванов
Сказки о Хоме и Суслике
Если бы есть не хотелось, Хома
никогда бы из норы не выходил.
А зачем?
Были бы запасы, протянул лапу —
зёрна сушёные. Протянул другую —
горох.
Лежи и в потолок смотри. Интерес-
но!
Роща была далеко, чуть виднелась
на горизонте. Скошенное поле кру-
гом. Но мало ли что. На всякий
случай Хома решил добираться полз-
ком.
Полз он медленно. Проползёт не-
множко, встанет, подпрыгнет, огля-
нется по сторонам. И опять ползёт.
Когда он ползком подобрался к ро-
ще, стемнело.
Тут Хома совсем струхнул.
Темно, ужас как темно! Шишки с
деревьев падают — шлёп, шлёп! —
словно шаги чьи-то.
Ползти или не ползти?
— Бежать! — храбро сказал себе
Хома. — Раз — и там! Испугаться
не успею.
Он решил как следует разбежаться
и отошёл немножко назад.
Потом ещё немножко.
«Эх! — думал Хома, отходя. — Как
разбегусь, сразу рощу проскочу!
Главное — хороший разбег!»
Так он отходил, отходил, отхо-
дил. Ещё, ещё, ещё.
И вдруг провалился под землю!
— Странно, — почесал Хома заты-
лок, оглядываясь. — На мою нору по-
хоже. А может, не моя. Проверим.
Если ничего поесть нету, значит,
моя.
Он обшарил все углы — пусто.
— Моя! — обрадовался Хома. — По-
сплю часок-другой, сил наберусь —
и в путь.
Хома проспал не только часок-
другой, а ещё прихватил третий и
четвёртый.
Он бы всю ночь проспал, если б
налетевший ветер не угнал тучи.
Хома открыл глаза и прищурился.
Яркая Луна заглядывала в нору и
светила на Хому, как прожектор.
Попробуй усни.
Но тут Хома вспомнил про горох
и поспешил наружу.
Дальше отступать он не стал, те-
перь разбег у него был достаточный.
— На старт. Внимание. Марш! —
сам себе скомандовал Хома и понёсся
к роще.
Быстрей, быстрей, быстрей.
Ещё, ещё, ещё.
С разбегу Хома одолеть рощу не
смог.
К роще он приплелся шагом, потому
что совсем выдохся.
— Умираю, — задыхаясь, пролепетал
он. Схватился лапой за сердце и тя-
жело опустился наземь у бревна че-
рез ручей.
— Караул! — хрипло заголосил
кто-то под ним.
Хома не заметил, как сел прямо на
старуху Лису. Свернувшись в клубок,
она спала под деревом.
Хома с визгом подпрыгнул. По
бревну — через ручей! И в чащу! От-
куда прыть взялась?!
Не успел Хома опомниться, как ро-
ща кончилась и он очутился на Даль-
нем поле.
— Вот что значит хороший раз-
бег! — довольно сказал Хома.
Хома сорвал пять самых больших
стручков.
Рвал он их так: подпрыгнет, обни-
мет стручок, повиснет и — хлоп с
ним на землю.
Сложил он их на передних лапах,
как поленья, — и в обратный путь.
С грузом не побежишь. Да и куда
там бежать, еле отдышался.
Через рощу он на цыпочках шёл,
тихо-тихо. Ночь.
И прежде чем шагнуть, каждый раз
лапой легонько впереди путь ощупы-
вал. Опасался на Лису наступить.
Ложится где попало!
Дошёл до бревна через ручей
и остановился.
Со стручками не очень-то просто
на другой берег перейти. Равновесие
держать надо.
Вот если б шесть стручков было,
тогда другое дело. По три
под мышку — и шагай.
А с пятью как? Но Хома и тут на-
шёлся.
Сначала два перенёс, а потом ещё
два. Четыре, значит.
Вернулся за пятым. А как его не-
сти? Равновесия нет!
Пригорюнился Хома. Что делать?
Придумал! Ура!
Перебежал он опять по бревну на
другой берег. Взял там один стручок
из четырёх и возвратился назад.
Теперь у него два стручка. Ага!
Спокойно переходи. Он и перешёл.
Идёт через поле, вот и дом-нора
уже близко, почти рядом.
И тут он остановился.
— Эх, дурень я, дурень, — покачал
головой Хома. — Зачем я такую тя-
жесть в такую даль тащил! Надо было
прямо на месте, на Дальнем поле за
рощей, стручки вылущить. А горошины
за щеками нести. Намного легче!
И Хома повернул обратно.
Снова до ручья дошёл.
Снова в рощу через ручей пере-
брался по брёвнышку.
Только на этот раз он хитрей сде-
лал. Просто перекидал стручки один
за другим на тот берег, а затем и
сам перешёл.
Стручки он до утра искал. Кусты,
темно, ничего не видно.
Нашёл все-таки!
Тут и Солнце взошло.
Пересёк он рощу. Опять пришел на
Дальнее поле.
Вылущил три стручка.
Горошины за щёки в «кладовочки»
сложил. Щёки раздулись, как два ша-
ра, из-за спины видно.
Два оставшихся стручка взял под
мышки — и снова в обратный путь.
Идёт, сопит.
Животом траву раздвигает. Щекот-
но.
— Ны. смышите. мыня, — шамка-
ет Хома сквозь зубы. — Мыне. смы-
яться. ныльзя!
Комар в нос укусил.
— Ны. смышите. мыня!
Дошёл до бревна.
Лягушки в ручье проснулись, пры-
гают, плавают.
Идёт Хома по бревну, покачивает-
ся. Видно, рассчитал плохо: за од-
ной щекой горошин больше.
Увидели Хому лягушки, залились
смехом. Хором хохочут. Весело им.
— Ны. смышите! — Держится Хома,
крепится изо всех сил.
А лягушки от хохота заходятся.
Очень заразительно.
Не выдержал Хома. На самой сере-
дине ручья как прыснет — фрр! —
все горошины вылетели!
— Ха-ха-ха! — захохотал Хома.
— Ха-ха. Ха-ха. Ой, не могу!
Лягушки от смеха чуть не лопнули.
Так Хома и вернулся домой, только
два стручка и смог донести.
Источник